164. Андрею Белому. 25 марта <1908. Петербург>
25 марта <1908. Петербург>1
Спасибо Тебе за письмо, милый Боря. Живу совсем тихо, один. Хорошо. Усиленно работаю - перевожу старую романтическую трагедию Грилльпарцера - со страхами и привидениями, с героиней совсем с кипсэка2. Мою драму, наконец, кончил почти совсем, очень переболел ею, и, пожалуй, вышло что-то лучшее, чем предыдущие3. Очень хотелось бы, чтобы Ты ее узнал.
Читал лекцию о театре - успешно4. Во многих мыслях мы с Тобой сходимся.
Напиши, ради Бога, прилично ли дать стихи в "Белый Камень"? Тут приезжал какой-то его хулиганский издатель, в чем-то полу-извинялся, обещал, что там сотрудничает Бунин. Будет ли сотрудничать кто-либо из Вас?5
Трижды звали меня в Москву - читать (спасибо в том числе за Твое письмо, переданное мне дамой)6"примелькались еще ночи и дни", хотя и "нет никого на земле..." и т. д. 7
Очень, очень понимаю Твое письмо. Но мы долго еще будем живы и сильны. Еще все не исполнилось.
Досадное чувство возбуждают во мне парижские книжники8. Бывает, что собака, совсем чужая и так, черт ее знает, почему и за что, - облает. И собака-то ничего не сторожит, и хвост-то у нее куцый, а все-таки - досадно. Так вот теперь для меня - Мережковское9. - Напиши мне еще, милый. У Вас теперь Вяч<еслав> Ив<анов>, я как-то опять его почувствовал и полюбил10.
Примечания
1 Ответ на п. 212.
2 См. п. 210, примеч. 4. Кипсэк - подарочное художественное издание, чаще всего - альбом гравюр, преимущественно женских головок.
3 В рукописи "Песни Судьбы" завершение работы над первой редакцией пьесы датировано 29 апреля 1908 г. (IV, 578).
"Моя лекция имела, в сущности, большой успех" (VIII, 232).
5 Инициатором этого издательского предприятия был критик и журналист Анатолий Андреевич Бурнакин (?--1932), пользовавшийся в литературной среде весьма одиозной репутацией. В 1907 г. он издал в Москве сборник (с обозначением: т. 1) "Белый камень. Альманахи индивидуального искусства и индивидуальной мысли"; в 1908 г. собирал 2-й том "Белого камня". Пытаясь привлечь через Чулкова к участию в издании авторов-модернистов, он сообщал ему 25 марта 1908 г., что "А. А. Блок и И. А. Бунин согласились", а 22 марта писал Блоку из Москвы: "Нетерпеливо жду от Вас обещанного цикла стихотворений". Как видно из второго письма Бурнакина к Блоку (от 6 апреля 1908 г.), последний ему не ответил и стихотворений не представил (см.: ЛН. Т. 92. Кн. 3. С. 320--321).
6 Имеется в виду п. 211.
7 Обыгрываются строки стихотворения Брюсова, входящего в его книгу "Me eum esse" (M., 1897): "И ночи, и дни примелькались"; "И нет никого на земле // С ласкающим, горестным взглядом" (Брюсов В. Собр. соч. В 7 т. М., 1973. Т. 1. С. 121).
8 Подразумеваются Д. Мережковский, З. Гиппиус и Д. Философов, жившие в это время в Париже.
"Асфодели и ромашка" (Речь. 1908. No 71, 23 марта), в которой национальная тема в творчестве Блока интерпретируется следующим образом: "... Александр Блок, рыцарь "Прекрасной Дамы", как будто выскочивший прямо из готического окна с разноцветными стеклами, устремляется в "некультурную Русь" <...> к "исчадию Волги", хотя насчет Блока уж слишком ясно, что он, по выражению одного современного писателя о неудавшемся любовном покушении, "не хочет и не может"" (Мережковский Д. В тихом омуте. СПб., 1908. С. 98). Ср. запись Блока от 24 марта 1908 г., наверняка сделанную по прочтении этой статьи: "Мережковский - поганая лягушка - критик. Собака чужая совсем, а вдруг возьмет и облает: всегда досадно. И собаке-то ни к чему, черт ее знает. Плюнуть хочется. Книжный критик" (ЗК, 104).
10 Ср. признания Блока в письме к матери от 1 апреля 1908 г.: "А вот, кого опять я понял, это - Вяч. Иванова. Перед его отъездом в Москву <...> мы говорили долго и очень откровенно. Он совсем уж перестает быть человеком, и начинает походить на ангела, до такой степени все понимает и сияет большой внутренней и светлой силой" (Письма к родным, I. С. 202).