62. Андрею Белому. 23 декабря 1904. Петербург
<23 декабря 1904. Петербург>1
Спасибо Тебе, милый друг, что написал обо всем. Скажу Тебе на это, прежде всего, что верно Ты знаешь, как поймет все это тот, который сидит во мне помимо всех остальных, сидящих там же; многие из них - пренеприятные господа, которых Твое извещение заставило поугомониться, - и вот протянулся ряд хороших дней, более тихих, более глубоких, самообсуждающих. Когда начинаются эти дни, - возвращаются обыкновенно настроения, очень давно покинувшие, совсем забытые, которые, казалось, были похоронены. М<ожет> б<ыть>, я даже присутствовал на похоронах и ставил свечки, но удивительно, что встретился опять с покойником, нисколько не удивился и принял его в круг самых живых и самых близких. Этот год с осени был особенный в этом смысле. Особенно резко и старательно было забыто осенью, во время обычного после лета укрепления "нервов" и "просияния" по этому поводу, - всё из прошлого. Летняя земля помогла, пожалуй, выковать очень хороший замок, который наглухо закрыл двери, и когда створки окончательно сдвинулись, пробудилось стремление писать зачетное сочинение и рефераты2. Все это было выполнено успешней, чем когда-нибудь, стало приятно и лестно чувствовать свою "работоспособность" и возможность историко-литературных обобщений. Все это длилось до очень недавнего времени, до Рождественских вакаций. Вероятно, это было полезно и укрепительно, потому что позади этого, когда створки приоткрываются (только теперь), оказывается воспоминание о днях, когда "постигал я первую любовь"... 3 "Прекрасной Даме" (о, обоюдоострое название! надоело...). Придумыванье шло довольно давно. Может быть, теперь, когда от многого приходит пора отказаться (говорю о молодости; знаешь?), все меньше и меньше станут затемнять Истинность мгновенные, ребячливые построения. Ведь они были нужны, пока существовали какие-то странные, казавшиеся нужными связи с не совсем реальным. Очень вероятно, что поезд мой сделает еще только последние повороты - и придет потом на станцию, где останется надолго. Пусть станция даже средняя, но с нее можно будет оглядеться на путь пройденный и предстоящий. В нынешние дни, при постепенном замедлении хода поезда, все еще просвистывают в ушах многие тревожные обрывки, но странно: прежде мне хотелось писать Тебе и говорить вообще об этих вечно свистящих обрывках, а теперь хочется "остаться в границах" положительного письма. Такое же впечатление производят на меня и Твои последние письма. Ты пишешь все реальнее и все углубленнее; я принимаю это совсем просто и реально. С прежними письмами могли происходить случайности, - в дороге слова еще шевелились и могли искривиться. Теперь они всё закрепленнее изнутри. Все это происходит как-то помимо сознания. Правда - приближается странное время, я бы сказал, что "носом и глазами впивается" непривычная стихия средней полосы жизни, как когда-то - первая юность. Несмотря на всю эту положительность, - я знаю, кто Брюсов, и что - именно тот, о каком Ты пишешь. Прочтя Твое письмо, я подумал, что он сейчас заглянет и к нам, но почти не боялся. Ничего не случилось. Читал вслух Любе, она сказала, что ей это "близко". Иногда я боюсь за себя. Кое-какая "пронзительность" есть на моей душе. Странно, что я почти не встречал в жизни "этого" лицом к лицу. Предположить могу только одно из двух: или - окончательную бездарность в "переживаниях", - но это не так, потому что переживания "Прекр<асной> Д<амы>" были слишком несомненны; или - бессознательное уменье гонять чертей соответствующими средствами - их же оружием. Последнего-то я и боюсь иногда. Слишком мало пугаюсь. Но, может быть, ведь - я исчерпался. "Песне конец". Впрочем, "странно веселые думы мои"4 - налицо. Если бы Ты знал, как я всегда не верую! Но иногда, как, закинув руки в "голубое", могу простоять я над бездной - и почти полет! До сих пор есть эта возможность. Пусть не верую даже, потому что иногда еще даже возможность покаяния как будто брезжит. Впрочем, я не могу исповедаться у священника. Я думаю: "верно нужна конституция" - искренно и часто с серьезной злостью на правительство. Тут-то подбегает "ребенок-я" и, протягивая на меня палец, кричит, заливаясь смехом: "Он хочет конституции!" Этого ребенка я беру на руки и целую - и "я и Он одно"... опять одно. - Туго, гладкими стихами, часто старательно пишу поэму5. Дошел наконец до части, где должна явиться Она. Знаю, как надо..., но тут идет одна золотая нитка, которую перервать нет ни нужды, ни сил, продолжить, - может быть, - тоже. Дело в том, что на корабле должна прибыть Она. На корабле - бочка, самая простая, так - среди других тюков и боченков. В бочке - ребенок. Все это только канва, но на канве появился самый реальный, страшно глупый, Добрый, мохнатый щенок с лиловым животом, по которому ходят блохи. Если я останусь правдивым - то заменю ребенка в бочке именно таким щенком... 6 Впрочем, пишу Тебе все это скорее затем, чтобы бросить поэму и разбить ее на отдельные стихотворения7. Я не посылаю Тебе стихов - стоящих нет пока. О твоих очень соскучился, - если есть - пришли, пора опять испить из этого Твоего кубка.
<ительно> слов все более становлюсь нищим, но иногда головокружительно какое-то богатство. Видишь, и я не умею, по-прежнему, писать письма. Но пусть хранит Тебя Господь. Знаю о Твоем страдании, страдающий и сильный - "сильнее, нем сам предполагал". Крепко обнимаю Тебя, и целую, и нежно люблю. Люба и мама благодарят Тебя и приветствуют. У нас елка стоит и пахнет смолой - чисто и бело. Поздравляю Тебя с праздником!8 Поздравь, пожалуйста, Твою маму. До свиданья, милый.
Твой Ал. Блок
23 декабря 1904. СПб.
Примечания
2 Имеются в виду курсовое сочинение "Болотов и Новиков" и, вероятно, представленный 25 февраля 1904 г. профессору А. И. Соболевскому, по определению Блока, "скучный, фонетико-морфологический" реферат "об апокрифе о путешествиях Иоанна Богослова" (Письма к родным, I. С. 133; ЗК, 60). В "Автобиографическом очерке" (1 марта 1906 г.) Блок указывает, что представил Соболевскому "два реферата по исследованию языка в апокрифе "Смерть Авраама" и в "Хождении Иоанна Богослова"" (VII, 431).
3 Цитата из стихотворения Фета "Когда мои мечты за гранью прошлых дней..." (1844).
4 Цитата из стихотворения Мережковского "Веселые думы" ("Без веры давно, без надежд, без любви..."), впервые опубликованного в альманахе "Северные Цветы на 1902 год" (М., 1902. С. 105). Позднее в статье "Мережковский" (январь 1909) Блок привел весь текст стихотворения, охарактеризовав его: "Когда-то в букет скорпионовских "Северных цветов" уронил Мережковский четыре стиха, лучшие из всех своих стихов <...> Здесь как бы навеки дал Мережковский расписку в том, что он художник" (V, 366).
5 Неоконченная поэма "Прибытие Прекрасной Дамы", над которой Блок работал в декабре 1904 г.; позднее Блок объединил отдельные стихотворения, относившиеся к этому замыслу, в единый цикл под заглавием "Ее прибытие (Неоконченная поэма)" (Блок А. Собрание стихотворений. Кн. 2. Нечаянная Радость (1904--1906). 2-е изд., доп. М., "Мусагет", 1912. С. 101--108). См.: ПСС II, 281, 614-615.
"Ее прибытия", были предварительно опубликованы в периодике как самостоятельные тексты. См.: ПСС II, 618--624.
8 Рождество.