БЕЛЫЙ - БЛОКУ
<Конец августа--сентябрь 1904. Москва>1
Милый, дорогой Александр Александрович,
Пишу Тебе тоже в золотой день осени, когда руки, грустно опущенные, не складываются в жесты решимости, но тем сильней, тем настойчивей встает вечно та же песнь успокоенной лазури. Я усомнился во всем. Я все забыл. Но спокойно гляжу на будущее. Жизнь так прекрасна, так животворна, воздушна. Мне хочется петь, веселиться, проливать радостные слезы, потому что я победил жизнь в страдании. Страданием звонит мне радость. Страданием улыбается этот белый, ослепительный день, и эти ослепительные зубы промелькнувшего лица, которое я видел сейчас на улице, так весело скалятся! О, я благодарю за день своего рождения. Моя жизнь такая прекрасная: прав учитель из "Трех Сестер", когда он кричит: "Я доволен..."2 О, да!
"700" японцев взлетело от Порт-Артурских фугасов3. Ура! Да здравствует русское оружие! Родился "Алексей" - младенец - звезда наша!4 Наконец, звон дивеевских колоколов - сладкий, призывный. Кругом такая радость, золото и вино, а мы - неужели мы не созданы восхищаться. Неужели мы не оценим жизни (хотя бы тех оранжевых клювов гусей, о которых Ты мне писал летом).
Я доволен.
О как бы я хотел вырвать кусок холодного закатного золота - застывшего, как леденец, чтоб растопить его своим восторгом. Пусть струится оно - расплавленное, - пусть оно греет плечи нежной задумчивостью - золотая благодать осеннего вечера.
Прости меня за эти безумные слова, но, обращаясь к Тебе, мне хочется передать что-то, что волнует меня - и ничего не нахожу, кроме этих косноязычных фраз. И все-таки через все пишу их.
Мне все труднее быть внешним. Хочется поделиться несказанной грустью, несказанным счастьем - и нет слов. О если б слова мои ожили, загорелись, прозвенели, чтобы вырвалось из души наружу все то, что просится - ласково-ласково просится, с нежностью тихой кружится... Христос с Тобой.
Любящий Тебя.
P. S. Пиши. Пришли стихов, пожалуйста.
P. P. S. Мой привет и уважение Александре Андреевне и Любовь Дмитриевне.
Примечания
1 Ответ на п. 56. Под текстом письма - печать кружка "Аргонавты". Помета Блока красным карандашом: "1904 - осень".
2 Реплика Кулыгина в 4-м действии драмы "Три сестры" (1901): "Я доволен. С усами я или без усов, а я одинаково доволен..." (Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем. В 30 т. Соч. В 18 т. М., 1978. Т. 13. С. 174).
"С 14-го по 16-е августа русские похоронили под страшным огнем 700 разлагавшихся японских трупов на северо-восточном фронте во избежание заразы" (Русские Ведомости. 1904. No 240, 29 августа. С. 2).
"аргонавты" видели в этом событии некое мистическое знамение; ср. в "Воспоминаниях о Блоке": "Начиналась иная эпоха: рожденье наследника и заключение мира воспринимали иначе, чем прежде" (О Блоке. С. 102).