От февраля до мая 1904 года мы редко переписывались с А. А.; переписка не была напряженна; я был поглощен событиями личной жизни1, которые вызвали во мне перелом: от настроений 1900 до 1904 года к настроениям 1905 до 1906 годов. Заканчивался цикл "Золота в Лазури"2; писались первые стихотворения "Пепла"3. А. А. подходил к циклу "Нечаянной Радости",
Подчеркиваю: "стихии", которым поэт отдавался, - менялись; война - началась4; ощущалися гулы грядущего времени; и - колориты зари изменялись; осуществлялася строчка стихов, посвященных мне: "Понял, что будет темно". В душах теплился отблеск былой лучезарности; обобыденились зори; период свечения, вызванный распространением вулканической пыли от мартиникского извержения5 в земной атмосфере - кончался; павлиньи хвосты на закатах сменялись обычным закатом. И тускнение атмосферы земной сопровождалось тускнением атмосферы душевной; тускнела сама стихотворная строчка; Бальмонт ниспадал в неприятные вычуры. Солнечные поэты садились в туманы; поэты же мрака и зла оттеняли влиятельней; действовал на душу Брюсов6; влиял Сологуб "Мелким бесом"7.
Тут появилась впервые в России фигура двусмысленного Вячеслава Иванова8, давшего обоснование символизму, с одной стороны, но с другой - что-то слишком расширившего его сферу и тем затопившего символизм расширением в декадентство с одной стороны, в александрийство9 - с другой; вскоре "среды" Иванова10 в Петербурге явились рассадником синкретических веяний, вдохновляя творцов популярных газетных статеек; фигура Иванова - фатум в истории русского символизма, вписующий в эту историю светлые строки и темные строки; сыграл этот крупный ученый поэт не последнюю роль в распылении наших тенденций; под влиянием плохо понятных, недостаточно оговоренных взглядов Иванова ставился как бы знак равенства между театром и храмом, мистерией и драматической формой, Христом и Дионисом1112, Платоном и... греческой любовью, Теургией и филологией, Вл. Соловьевым и Розановым, орхестрою13 и... Парламентом, русскою первобытною общиною и... "Новым Иерусалимом"14, народничеством и славянофильством15. Описываю эпоху неспроста, а в духе сравнений А. А.; в предисловии к поэме "Возмездие", характеризуя стихию России 1910--1911 годов, А. А. ищет "мотива" стихии, единства, многообразия проявлений ее в индивидуальнейших и общих явлениях стиля: "Все эти факты", так пишет он, "казалось бы столь различные для меня, имеют один музыкальный смысл. Я привык сопоставлять факты из всех областей жизни, доступных моему зрению в данное время, и уверен, что все они вместе издают единый музыкальный напор"1*. Всякий истый философ культуры так именно действует; в многообразии проявлений нашел музыкальную тему демократической Греции Ницше, и в таком направлении протекали усилия Шпенглера17: в отыскании зодчества эвклидовой геометрии, алгебры, арабески и стиля барокко - позднейшего математического анализа.
Биография Блока не будет ясна вне огромного фона эпохи и вне музыкальных напоров ее; А. А. был самым чутким, правдивым, подчас бессознательным жестом звучащего времени; воспоминания связаны с шумом времен; этот шум нас связал; и пускай в осознании шума не раз расходились; но шуму внимали мы; чередованью ветров; свершения с 1904 года менялись; они развели нас с А. А.; расхождение наше являлось одновременным отходом от прежней зари, чтобы по-новому встретиться; в предвоенном томлении и в страшных годинах мы подали руку друг другу - по-новому.
Эра 1904--1908 годов была эрою написанья "Нечаянной Радости", "Балаганчика", "Незнакомки" и "Снежной маски". И в тот же период возникли: мой "Пепел", "Урна"18 и "Кубок метелей"19, как нота зари нас свела, так тяга к народному духу (стиль мыслей А. А. в "Золотом Руне" и стиль "Пепла", отдача метели себя в "Снежной маске" и в "Кубке метелей") нас вдруг развели; разъединение не скоро сказалось: при встречах друг с другом о ночи, в которой блуждали, молчали: и говорили о прошлой заре.
Помню в тот период А. А. мне ответил стихами:
Так, я знал. И ты задул
Яркий факел, изнывая
В душной мгле30.
Это "И -- " -- характерно; А. А. признает: факела задувались. Для многих, не слышащих шума эпохи, наоборот: факела - раздувались; и потому-то я встретил впоследствии с пеной у рта сборник "Факелы"21 (сборник мистических анархистов): "Какие там факелы: ветер задул их..."
А. А. первый приветствовал зори и первый отметил, что "будет темно"; так название сборника "Нечаянная Радость" во мне вызвало горький, почти что насмешливый каламбур: "Не "Нечаянной Радостью", а отчаянным горем был должен назвать бы стихи свои Блок..."
В 1904 году уже А. А. написал: "Фиолетовый запад гнетет, как пожатье десницы свинцовой"22. Скоро он написал про осенние, сырые дни:
Битый камень лег по косогорам,
Скудной глины желтые пласты.
. . . . . . . . . . . . . . .
Среди скудной глины он странник, бредущий,
".
Дни весны 1904 года проводил я с Э. Метнером в Нижнем Новгороде; Э. К. восхищался стихами А. А.; он не раз говорил, что в стихах тех досадны хлыстовские привкусы; я - отрицал эти привкусы; Э. К. мне выдвинул все опасности теургизма в поэзии; перерождается теургизм в яды врубелевских, великолепных лилово-зеленых тонов; он не раз говорил, что и Блоку, и мне совершенно по-разному эти яды грозят: чистый Демон искусства отомстит за попранье сферы эстетики; в "Добротолюбии"24 говорится про демона: он - "дух печали": Символом этого духа служила ехидна, которой яд в малом количестве даемый уничтожает другие яды, а принятый неумеренно убивает {"Добротолюбие" т. 1. из Антония Великого "О различных порочных помыслах".}.
После смерти А. А. этот текст показали мне; был он подчеркнут рукою А. А.; на полях я увидел приписку А. А.: "этот демон необходим для художника..."
Характеристику духу уныния того же Антония Великого25 сопровождает А. А. примечанием на полях: "Знаю, все знаю". А. А. в своем скрытом сознании, под фактами биографии пристально вглядывался в законы "пути"; одна голая мистика - не насыщала его; он тянулся инстинктом к духовному "ведению "; преодоление мистики в опыты знания - мучительно, трудно, опасно; ужасным томлением, рядом ударов слагается опыт духовный вне руководства; томление по "духовному знанию" "мистику" своей первой ступени; в "Добротолюбии" сказано: "Этот томящий людей дух бывает причиною и доброго..." Да, нападение "духа печали"-- всегда испытание. С 1904 года А. А. уже входит почти в испытание это. В "Добротолюбии" сказано: "Впрочем, всякий, кто подражая Аврааму, исшел из земли своей и от рода своего стал через то сильнее..." Эти отрывки цитирую я потому, что рукою А. А. они четко подчеркнуты; лейтмотивом скитания ("Нищий, псалмы распевающий") начинается новый период стихов его. Внутренне он уже ищет пути, выходя на дорогу:
Выхожу я в путь открытый взорам.
И внешнее: кончается определенный период; весной 1906 года А. А. оканчивает Университет, переселяясь с женой из прежнего материнского дома в свой дом; то эмблема другого ухода, начавшегося до того: ухода из атмосферы 1900--1902 годов после периода выжидательного (1903 год) - ухода, мучительно сопряженного и с отказом от близких друзей (от С. М. Соловьева и временно от меня); у А. А. появляются новые связи; иные проблемы стоят перед ним; В. Иванов, Чулков, Мейерхольд26 окружают его; в 1905 году он в поэме "Ночная фиалка"
Ибо что же приятней на свете,
Как утрата лучших друзей27.
Зная верность А. А., доброту его, зная размахи моральной фантазии, зная глубокую элементарную честность поэта, - поймем, что печаль и страдание исторгли в поэте те горькие строки.
Боль, связанная с самопознанием и с попытками чтения стихий, обуревавших А. А.; таковы основные мотивы сознательной жизни поэта, входящего в новый период; он чувствует "нищим" себя, распевающим псалм, после временного ощущения себя "рыцарем предела Иоаннова", чувствует себя одиноким; не то что недавно:
Молча свяжем вместе руки.
Те, с кем связывал руки, - отсутствуют.
Мистик, сознающий в себе одоление мистики и искусственно длящий в себе суррогаты экстазов, - любитель комфорта; в чудовищной прелести он; я - такой в это время; А. А. - себя видел; я - нет; ощущая в себе двойника, А. А. видел во мне моего двойника; и он видел, что я закрываю глаза - на себя самого; повернуть мне глаза на меня самого он пытался - и нежно, и бережно; я же был глух, укрепляя меж нами ту "ложь компромисса" (служение "зорям", уже отсветившим), которой А. А. не хотел своей яркой, правдивой душой; А. А. видел во мне и прощал "компромиссы" мои, исцеляя душевные раны участием братским; я весь протянулся к нему.
1 Имеется в виду "роман" с Н. И. Петровской и возникшие на этой почве осложнения отношений с В. Брюсовым.
2 Первый поэтический сборник Белого - "Золото в лазури" - вышел в свет в марте 1904 г. в московском издательстве "Скорпион".
3 Второй поэтический сборник Белого - "Пепел" - был опубликован в петербургском издательстве "Шиповник" в 1909 г.
4 Русско-японская война началась в конце января 1904 г.
5 "соловьевцев" было грозным предзнаменованием предсказанного Вл. Соловьевым "конца всемирной истории".
6 Ср.: Миф для Брюсова "был лишь материалом к сочетанию слов: он с одинаковым пылом готов был отдаться анализу слов Апокалипсиса, рун, магических слов обитателей острова Пасхи, проблем Атлантиды; писал он:
И господа, и дьявола
Хочу прославить я"
(Начало века. С. 189).
7 "аргонавтический" период представлялся "квинтэссенцией декадентских переживаний" (Начало века. С. 128). Об истории отношений А. Белого и Ф. Сологуба см. предисловие С. С. Гречишкина и А. В. Лаврова к публикации писем Белого Сологубу // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома. 1972. Л., 1974, Различие между символизмом и декадентством имело для Белого и его окружения принципиальное значение. Вспоминая о временах "аргонавтизма" и характеризуя миросозерцание членов кружка, Белый писал в Начале века: "символисты" - это те, кто, разлагаясь в условиях старой культуры вместе со всею культурою, силятся преодолеть в себе свой упадок, его осознав, и, выходя из него, обновляются; в "декаденте" его упадок есть конечное разложение" (С. 128).
8 Вяч. Иванов приехал в Москву из-за границы, где он тогда жил постоянно, в конце марта 1904 г.; к этому времени относится его знакомство с кругом московских символистов.
9 Понимание александрийской культуры сформировано у Белого под влиянием Ф. Ницше, подчеркивавшего ее подражательный и умозрительный ("недионисический") характер, называвшего александрийскую культуру "сократической". "Весь современный нам мир бьется в сетях александрийской культуры и признает за идеал вооруженного высшими силами познания, работающего на службе у науки теоретического человека, первообразом и родоначальником которого является Сократ" (Ф. Рождение трагедии из духа музыки // Ницше Фридрих. Сочинения: В 2 т. М., 1990. Т. 1. С. 126).
10 См. их оценку в статье Н. А. Бердяева "Ивановские среды": "Это была атмосфера особенной интимности, сгущенная, но совершенно лишенная духа сектантства и исключительности. Поистине В. И. Иванов и Л. Д. Зиновьева-Аннибал (вторая жена писателя. - С. П.<...> Образовалась утонченная культурная лаборатория, место встречи разных идейных течений, и это был факт, имевший значение в нашей идейной и литературной истории" (Русская литература XX века. 1890--1910. Под ред. С. А. Венгерова. М., 1916. Т. III, кн. 8. С. 97, 98).
11 Имеется в виду изложенная в работах Вяч. Иванова "Эллинская религия страдающего бога" (1904) и "Религия Диониса" (1905) теория драмы как мистериального действа.
12 Менады - (безумствующие - греч.) спутницы бога Диониса, почитавшегося в Риме под именем Вакха. Поэтому их называли также вакханками. Во время культовых шествий Диониса составляли его свиту. Приходя в экстаз, терзали детенышей зверей, упиваясь их кровью.
13 Основная часть театра в Древней Греции, в центре которой находился жертвенник Диониса, а вокруг него располагался хор.
14 Образ будущего праведного мира в Апокалипсисе: "И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба..." (21, 2).
15 "ставился как бы знак равенства", Белый совершает полемический выпад в сторону "мистического анархизма", с которым он вел ожесточенную полемику в 1906--1908 гг. и к которому причислял также Вяч. Иванова (об этой полемике см. ниже).
16 См. Собр. соч. Т. 3. С. 297.
17 Речь идет об основном труде немецкого философа и историка Освальда Шпенглера (1880--1936) "Закат Европы" (1921--1923), в котором сформулировано понятие "культурного организма".
18 Книга стихов Андрея Белого "Урна" вышла в свет в московском издательстве "Гриф" в конце марта 1909 г.
19 Дата выхода в свет "Кубка метелей. Четвертой симфонии" - апрель 1908 г. под грифом московского издательства "Скорпион".
20 "Так. Я знал. И ты задул..." (1903).
21 Альманах, выходивший в Петербурге в 1906--1908 гг. под редакцией Г. И. Чулкова и встреченный Белым с "необузданной злобой": "Самое заглавие мне казалось пародией на задутые факелы уже отошедшей, неповторимой, но и не прочитанной до сего дня эпохи" (О Блоке. С. 267).
22 Из стих. "Фиолетовый запад гнетет..." (1904).
23 Неточная цитата из стих. "Осенняя воля" (1905).
24 Сборник сочинений церковных деятелей ранних веков христианства (русский перевод - 1883). Блок читал первый том "Добротолюбия" в 1916 г. и особенно высоко оценил сочинение монаха Квагрия (IV в.). О впечатлении от чтения "Добротолюбия" см. письмо матери от 16 июля 1916 г.: "... У меня очень странное впечатление от этого: тексты все до одного остаются мертвыми, а опыт - живой" (Собр. соч. Т. 8. С. 463--464).
25
26 Мейерхольд Всеволод Эмильевич (1874--1940) - режиссер, актер, театральный деятель.
27 Неточная цитата из поэмы "Ночная фиалка. Сон", начатой Блоком в ноябре 1905 г. и завершенной в мае 1906-го. Впервые опубликована в составе сборника "Нечаянная радость" (1907).