ПРЕДИСЛОВИЕ
Скончался Александр Александрович Блок1, первый поэт современности; смолк - первый голос; оборвалась песня песен; в созвездии (Пушкин, Некрасов, Фет, Баратынский, Тютчев, Жуковский, Державин и Лермонтов) вспыхнуло: Александр Блок.
Александр Александрович есть единственно "вечный" из русских поэтов текущего века, соединивший стихию поэзии нашего национального дня с мировой эпохой, преобразивший утонченность непропетого трепета тем, исключительно углубленных в звук, внятный России, раздольный, как ветер, явивший по-новому Душу России... Невнятны во внятице, внятны в невнятном его Незнакомка2, Прекрасная Дама3, Россия4, Америка Новая5, "Скифы", "Двенадцать", -- реальные в символизме, универсальные в субъективности; темы - лишь ноты его темы тем, где сплетаются: мистика, философия, огненное гражданское чувство с метафорой, мифом и ритмом; понятен он специалистам, стилистам, учащейся молодежи, рабочим, всем русским, французам, германцам... Воистину, Urbi et orbi6 поэт, он есть наш, исключительный, общий, любимый, пропевший для каждого, для отдельного; и оттого средь плеяды совсем исключительных и уважаемых дарований совсем исключительный он; мы ему подарили любовь - мы сыны страшных лет7, увидавшие в Музе его наш же лик в неосознанном корне, ей слитые целостность, как бы ее мы ни звали (душою ли России, душою ли всего человечества, мира...); Прекрасною Дамою, Незнакомкою, Мэри8 и "Катькою"9
Нам, его близко знававшим, стоял он прекрасной загадкой то близкий, то дальний (прекрасный - всегда). Мы не знали, кто больше, - поэт национальный, иль чуткий, единственный человек, заслоняемый порфирою поэтической славы, как... тенью, из складок которой порой выступали черты благородного, всепонимающего, нового и прекрасного человека: kalos k'agathos10 - так и хочется определить сочетание доброты, красоты и правдивости, штриховавшей суровостью мягкий облик души его, не выносящей риторики, аффектации, позы, "поэзии", фальши и прочих "бум-бумов", столь свойственных проповедникам, поэтическим "мэтрам" и прочим "великим"; всечеловечное, чуткое и глубокое сердце его отражало эпоху, которую нес он в себе и которую не разложишь на "социологию", "мистику", "философию" или "стилистику"; не объяснишь это сердце, которое, отображая Россию, так билось грядущим, всечеловеческим; и не мирясь с суррогатами истинно-нового, не мирясь с суррогатами вечно-сущего в данном вокруг, - разорвалось: Александр Александрович, не сказав суррогатам того и другого "да будет" - задохся; "трагедия творчества"11 не пощадила его; мы его потеряли, как... Пушкина; он, как и Пушкин, искал себе смерти: и мы не могли уберечь это сердце; как и всегда, бережем мы лишь память, а не живую, кипящую творчеством бьющую жизнь...
Светлы, легки лазури.
Они темны - без дна.
Лазуреющий цвет его строк, оплеснувший, как крыльями, все поколенье наше, при приближении к ним начинает глубиною темнеть до... чернеющей бездны последнего, третьего тома; и до - "Двенадцати". Блок - глубиннейший русский поэт - стал, однако, поэт, общий всем: углубляются в нем струи времени нашего и человеческий, новый воистину, лик говорит без единого слова молчанием с нами; под покровом явлений - молчание в Тютчеве; под покровом молчания этого - новое, косноязычное пока слово, воистину нового человека, который жил в Блоке, который поэтом, владеющим магией сочетания звуков, не высказан, не вмещен; эта встреча "поэта " с Челом восходящего Века - трагедия Блока:
Молчите, проклятые книги!
12
Человека, его понимаем: его "Книга Книг" не написана - "Голубиная Книга", "Глубинная Книга"13; но текстами ненаписанной книги порою мерцала нам личность его; и заслоняла поэта; та книга напишется будущей эрой, которая выражалась в "поэте" порой в сочетаниях непримиримых, казалось, течений и веяний, нарушивших гармонию зорь и голубого налета исконного в нем романтизма, - жила в преломлениях гностической философии Владимира Соловьева14, в роскошествах Фетовой лирики15, соединенных с терзанием демона-человека (и Врубель16, и Лермонтов17), с расширением русской, "гражданской", общественной мысли, столь чуждой поэтам, могущим сказаться; Блок словом сказал больше их; еще большего он не сказал: промолчал и унес; под тишиной, под поверхностью Светлого озера этой широкой души, отразившей окрестные берега русской жизни - какие кипения духа! И звоны укрытого Китежа18
Отзовемся и двинемся ближе к нему; постараемся распечатать, раскрыть нашу память о нем: и сотворим ему Вечную Память...
Примечания
1 А. А. Блок скончался 7 августа 1921 г. Похоронен на Смоленском кладбище Петербурга. "Гроб, утопавший в цветах, всю дорогу до Смоленского кладбища несли на руках литераторы. В их числе был и брат по духу поэта - Андрей Белый" (Бекетова. С. 201). Ср.: "Я увидела, - вспоминает Н. Н. Берберова, - как под стройное, громкое пение <...> спускались Белый, Пяст, Замятин, другие, неся гроб. Л. Д. (Любовь Дмитриевна Блок. - С. П.) С. П.), священник кадил, в подворотне повернули на улицу, уже начала расти толпа. Все больше и больше - черная, без шапок, вдоль Пряжки, за угол, к Неве, через Неву, поперек Васильевского острова - на Смоленское. Тысячи полторы людей ползли по летним, солнечным, жарким улицам, качался гроб на плечах..." (Берберова Н. Курсив мой: Автобиография. Miinchen, 1972. С. 143). Представляет интерес письмо А. Белого В. Ф. Ходасевичу от 9 августа 1921 г., в котором передана первая эмоциональная реакция на известие о смерти Блока: "Эта смерть для меня - роковой бой часов: чувствую, что часть меня самого ушла с ним. Ведь вот: не видались, почти не говорили, а просто "бытие" Блока на физическом плане было для меня, как орган зрения или слуха; это чувствую теперь <...>
"поминального" или "благовестящего". Мы все, как "на роковой стоим очереди": "погибнуть иль любить"... (Ходасевич Владислав. Три письма Андрея Белого // Современные записки, LX. Париж, 1934. С. 257--258).
2 "Незнакомка (По вечерам над ресторанами...)" (1906) - стих. Блока.
3 Имеется в виду первая книга стихов Блока "Стихи о Прекрасной Даме" (1904).
2 Стих. Блока (1908), входящее в его поэтическую книгу "Родина".
5 Имеется в виду стих. "Новая Америка (Праздник радостный, праздник великий...)" (1913).
6
7 Аллюзия на строки стих. Блока "Рожденные в года глухие..." (1914):
Рожденные в года глухие
Пути не номним своего.
Мы - дети страшных лет России -
8 Героиня цикла стихов "Мэри" (1908).
9 Персонаж поэмы "Двенадцать".
10 Понятие, объединяющее в себе эстетические и этические достоинства (от греч. kalon - прекрасное и agathon - доброе): наряду с красотой и силой оно включает также справедливость, целомудрие, мужество и разумность.
11 Возможно, аллюзия на название собственной брошюры "Трагедия творчества. Достоевский и Толстой" (1910).
12 "Друзьям" (1908).
13 Аллюзия на стихотворение А. Блока "Царица смотрела заставки...", в котором упоминается "Голубиная" ("Глубинная") книга. В Полном православном богословском энциклопедическом словаре о ней сказано: "Голубиная книга" - вероятно, "глубинная", содержащая глубину премудрости, так как в ней решаются космогонические вопросы о происхождении мира и объясняются различные явления из жизни природы. Название "Глубина" нередко давалось Псалтири. Будучи первоначально книгой дозволенной, эта "Глубина" или "Голубиная" книга в XIII ст. переходит в число запрещенных или так называемых апокрифических" (Т. 1. С. 658--659).
14 В Наброске статьи о русской поэзии, помещенной в Дневнике 1901--1902 гг., Блок следующим образом характеризует собственное понимание роли и места философа Вл. Соловьева (1853--1900) в духовной жизни России: "Когда раздались нечеловеческие вопли грубого либерализма и "либеральная жандармерия" <...> стала теснить áрiôкраi'ов (аристократов. - А. Блок) чувства и мысли и снова распинать Истину, Добро и Красоту, - старые силы вышли из тумана, в "дымном тумане" возникли "новые дни". На великую философскую борьбу вышел гигант - Соловьев <...> Осыпались пустые цвета позитивизма, и старое древо вечно ропщущей мысли зацвело и зазеленело метафизикой и мистикой" (Собр. соч. Т. 7. С. 23). Этой юношеской убежденности Блок остался верен до конца жизни, о чем свидетельствуют многие его стихи, посвященные Вл. Соловьеву, а также статьи "Рыцарь-монах" (1911) и "Владимир Соловьев и нагни дни" (1920).
15 "мужественную волю и влекущую силу женственности" (Собр. соч. Т. 7. С. 36). Ср. оценку Белого: "Эстетизм как созерцание, как форма освобождения от воли был следствием философии умирающего столетия и оттого звучал Фет, этот выразитель настроения Веданты в русской природе" (О Блоке. С. 206).
16 Об отношении Блока к Врубелю см. его статью "Памяти Врубеля" (1910). Ср. высказывание Белого, что Врубель "создавал эпоху подлинно новую демонической философией своего стиля и красок" (О Блоке. С. 248).
17 "восходил на горный кряж и, кутаясь в плащ из тумана, смотрел с улыбкой вещей скуки на образы мира, витающие у его ног" (Собр. соч. Т. 5. С. 76), Лермонтова, на колдовстве которого "современная литература научилась мудрости глубокой, в которой не видно дна" (Собр. соч. Т. 5. С. 82), Блок возвращался многократно. См. статьи "Педант о поэте" (1906), "Безвременье" (1906), "О лирике" (1907), "Судьба Аполлона Григорьева" (1915).
18 По преданию, легендарный город праведников, погрузившийся в озеро Светлояр и таким образом укрывшийся от разорения татарами. Китежская легенда привлекала внимание многих представителей русской культуры начала века, в том числе близких символистам (Д. Мережковского, Н. Рериха, М. Волошина и др.).