Предстояние первое перед порогом241
Вооруженье сознания предохранило бы рыцаря от подмены; а то разложенье - закон. Рыцарь, ранее сроку поднявший свой меч, - Арлекин.
Он мечом деревянным
Начертал письмена.
Восхищенная странным
Потуплялась она.
Восхищенью не веря,
С темнотою - один -
У задумчивой двери
Хохотал Арлекин242.
Дверь - пороги духовного мира, к которым нет доступа; здесь, у порогов - разбитие образов; образы света становятся ночью; и далее - нет их.
Несуществующих шагов
Тревожный шорох на дороге.
Холодная черта зари,
Как память близкого недуга,
И верный знак, что мы внутри
Hepазмыкаемого круга243.
Это - образы первого тома: второй лишь выводит последствия; имагинацию воды, у тайны порога нам должно разбить; если нет, - то они загнивают, как воды болота; буйственности имагинации - буйственность крови, забившей в струе инспирации, озонного, горного воздуха; надо уметь отделиться от крови, всегда заслоняющей пневму моделями физиологических кореллатов; и образ духовный дробится в безобразность отвлеченных понятий (в "нераз-мыкаемый круг'*) и в "болото":
Мое болото их затянет:
Сомкнётся мутное кольцо.
Посмотрите ж: Царевна покатится вниз; вот - наклонная плоскость ее превращений: она обернулась волшебницей; белые птицы -- лишь вьюга:
Ты в белой вьюге, в снежном стоне.
И "Белая, Ты в глубинах не смутима" - где, где? Вот навстречу выходит лишь девушка, сопровождаемая белой ладьей (белый цвет - Параклетов):
За тобой - живая ладья,
Словно белая лебедь плыла.
Белое сходит на землю ладьею и платьем (в горах оно - трепеты света). Там -
И скрыты помыслы твои,
И смутно чуется познанье
И дрожь голубки и змеи244.
Как у Владимира Соловьева:
Нашу голубку свяжите
Ярыми кольцами древнего Змия245.
Связыванье "Царевны " явленьем - закон, точно ведомый гнозисом: здесь приставляется Фафнер к Брунгильде; здесь ярые кольца -- "огни " (заклинание огней). "Она" - "я любил твое белое платье, утонченность мечты разлюбив"; где же птица из Синего Ока?
Очертание белого стана.
И платье здесь - "белый намек" "белый цветок". "Безысходно туманная ты предо мной затеваешь игру"; она - связана кольцами Логе-Люге: "Голубке привольно в пламенных кольцах" (Вл. Соловьев): спит во лжи:
Как ты лжива и как ты бела,
Мне же по сердцу белая ложь246.
Не по сердцу ложь Зигфриду, вырвавшему Брунгильду из царства огней; он есть "Я", самосознание, вооруженное мечом или гнозиСом; вооружения нет у А. А.; и великое совершить - нет, нет: "Будет день - и свершится великое, чую в будущем подвиг души".
В настоящем, поэтому - разложение образа Ахамот, или Царевны-Голубки, в просто безликую и в просто девушку безысходно туманную, белую, сонную, лживую; развоплощение в безобразность Ночи, и оплотненье в "как все",
Ты покоишься в белом гробу.
. . . . . . . . . . . . . .
Я отпраздновал светлую смерть,
Прикоснувшись к руке восковой.
-- бездонная твердь
Схоронила во мгле...247
Разделение в образе Юной Голубки - отчетливо: лейтмотив темы Ахамот, гармонически расслоен.
Во втором томе эта Белая Голубка уже является королевной забытой страны:
Королевна забытой страны,
Что зовется Ночною Фиалкой.
Но то - "аллегория", которой украшена "некрасивая девушка":
Некрасивая девушка
С неприметным лицом.
. . . . . . . . . . . .
И еще, я наверное знаю,
Что когда-то уж видел ее,
И была она, может быть, краше,
И, быть может, грустили когда-то,
Припадая к подножьям ее,
Короли...*
Посерела Голубка, имагинация, не отвергнутая у порога законом пути; "умирает совсем некрасивая девушка":
Она веселой невестой была,
Но смерть пришла. Она умерла.
Ярость древнего Змея над Нею исполнилась: "пьяный красный карлик", не дававший проходу ей ("девушке страшно "), совершает "ужасное дело": "Безобразный карлик занят делом". Совершив это дело, ее покидает: "Плывут собачьи уши, борода и красный фрак..."
"Девушка... очнулась от сна..." "Стыдно возвратиться с дьявольским клеймом". Паденье Голубки - в замене в ней белоперого трепета белою ложью красивого платья:
Моя невеста картонной была.
("Балаганчик")
Белое через все просеренья становится черным. И это - предвидено: стихотворенье, выражающее надежду словами "на утро ввысь пущу мои крики, как белых птиц " обрывается:
До утра - без солнца - пущу мои крики,
Как черных птиц, -
-- потому что:
Во сне и в яви - неразличимы
Заря и зарево248.
Пути гнозиса вовсе не в том, что - являются образы: в том, что они - различаются:
Там ветер треплет пустой рукав.
За подменой стоит Подменитель:
Берегись, берегись, - над бургосским путем
Сидит один черный монах.
Он у Блока засел над "бургосским путем" в первом томе уже;
Мой страшный, мой Близкий - черный монах...249
Кто же Он? Страж Порога.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Приближение к Ликам вне твердой духовной работы - сжигает подменою пыла томлением адским, которое есть одежда убитого Несса: и - жжет, прилипая; и слишком близко увидевший дух, но не вставший на путь, переживает лишь муки. Уже не поэт (вместе с тем - не провидец) он - слепнет; преданье седой старины нам выводит "слепого" певца: рокового слепца, кого водят, кто - нищий; лишь в песне порой разверзаются очи его; таков теперь Блок.
Чтобы стать певцом Духа горного, сперва надо в жизни ослепнуть (ослеп же Мильтон250); отступить от порога, по-новому выступить в жизнь; но выступление - из внутренних нужд: шаг "во внутрь"; голос мудрости соединяет нам внешние выступы отступом; отступники следуют в выступах неотступно пути; соединение внешнего с внутренним -- ступает Судьбою: обставшие образы - внешние знаки Судьбы (появление "ведьм").
Рыцарь Дамы с распадом Дамы - распадается: два двойника начинают свой спор: то - остряк, утверждающий: "In vino Veritas"; то - мистик, которого голова провалилась в сюртук; и духовное знание изображает тут первые ритмы Порога: явленьем Видения и Смерти.
Виденье и Смерть!
Первый том весь - Видение. Смерть - том второй.
Они связаны. Смерть и Виденье даны в одном звуке:
Предчувствую Тебя... Года проходят мимо
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но страшно мне: изменишь облик Ты.
Написавший стал "мистиком" после; каламбурный остряк написал "Балаганчик"; но - столкнуты в Третьем; он - ищущий, все еще, - вопреки "остряку", вопреки провалившейся голове, или Храму Премудрости ("Церковь упала в зацветший пруд", или - "небо упало в болото").
Отступая от тайны Порога по-новому вновь выступают в обставшую жизнь: Александр Добролюбов, Толстой251, Августин252 и Франциск253 (выступал тоже Фауст) переработать свой порог. Отступает и Блок; тут порог ему видимый, отображается внешне: порогом реакции (и Франциск и Толстой перед проблемой социальной стояли: она - коллективная карма); он видит - глубокие корни проблемы; и - упирается: в задания революций; Фауст пытался через смерть подойти к Неописуемому Виденью, он пережил in concreto в себе социального человека; Неописуемое Виденье, видимое одному, станет явью для всех лишь тогда, когда снимутся три порога реакции: политической, социальной, духовной; весь мир матерьяльный - реакция Духа; он - остановка развития у Духов. Индивидуально: реакции отражаются: 1. в косностях быта, 2. в его подоплеке (среде социальной), 3. в реакции "Я", остановленного Люцифером254, завороженным красивостью прошлого: - кончить с коснеющим "Я" - первый шаг к Революции Духа; террористический акт над собою самим есть начало пути.
И вне этого - Она в маске; и маска та - малое, косное "Я" (иль - "буржуй" в нас). И Дама - не "рыцаря": Храма, Иоаннова Здания. В месте Виденья Блок себе снится в грядущем своем; и - в Иоанновом Здании ("я их хранил в пределе Иоанна")...
Я правлю, Архангел, Ее Судьбой266.
Штейнер указывает: Ангелы суть хранители индивидуальных Судеб; судьбы народа же охраняют Архангелы; Судьбы Человечества - в лоне Начал; так что: сын Человеческий связан с Началом; и - Сын Народа, Народник, - с Архангелом, Духом Народа.
Душа мировая является Блоку в двух ликах пока: его личною Музою (ангелически), и - Душой Человечества. Архангелически - нет, не появлялась Она, и не мог он связать свою Музу с Ней - подлинно: связь - через Народ. И свидание третье - должно быть, как встреча с Народной Душою.
Я правлю. Архангел, Ее Судьбой
- значит: судьбы народа зависят от действий Народников - тех, кто мощью расширил сознанье свое до конкретного отражения индивидуумов Народа: раскрытые книги они; их читает - Архангел; тут следует отделиться от личности: похоронить себя в смерть; и - воскреснуть; в законы пути. Мировое Виденье - София. Индивидуальное - Ахамот. Отношение к ней в коллективе народа - явленье России.
О, Русь моя, Жена моя - до боли,
Нам ясен долгий путь256.
Александр Александрович - оставался максималистом; он - разбил до конца образ Музы; и - образ Небесного Купола, или - бумагу, которую Арлекин протыкает: Виденье ушло; Муза-девушка - серо угасла:
Конец предназначенный близок:
И война, и пожар впереди257.
Тут начало его политически-социальных стремлений - в огромнейшем смысле: в духовном.
И - тяга к "народу":
Во мгле, что со мною всегда на земле.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
За то, что нам долгая жизнь суждена,
О, даже за то, что мы - муж и жена!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
За то, что не любишь того, что люблю.
За то, что о нищих и бедных скорблю.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Отомстить малодушным, кто жил без огня
Кто так унижал мой народ и меня!
Кто запер свободных и сильных в тюрьму.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Кто хочет за деньги лишить меня дня.
За то, что я слаб и смириться готов,
Что предки мои -- поколенье рабов258.
То - его выступление (от порога: в революцию).
241 Согласно антропософскому миропредставлению, Порог - это пограничная черта при вступлении сознания человека в сверхчувственный мир. С этим понятием связано одно из основных понятий антропософии - Страж Порога (см. ком. 83 к гл. 4, а также: Штейнер Р. Порог духовного мира. Берлин, 1901. С. 137). Художественное описание Стража Порога дано в романе английского писателя Э. Бульвер-Литтона "Занони".
242 Цитата из стих. "Свет в окошке шатался..." (1902).
243 Неточная цитата из стих. "Ужасен холод вечеров..." (1902).
244 Из стих. "Там, в полусумраке собора..." (1902).
245 Из стих. Вл. Соловьева "Песня офитов" (1876).
246 Цитата из стих. "Днем вершу я дела суеты..." (1902).
247 Из стих. "Вот он - ряд гробовых ступеней" (1904).
248 Искаженная цитата из стих. "Здесь ночь мертва. Слова мои дики..." (1903).
249 Из того же стих.
250 Мильтон Джон (1608--1674) - английский поэт и политический деятель. Автор религиозно-философских поэм "Потерянный рай" (1667) и "Возвращенный рай" (1671).
251 "Я поклонялся ему, как великому художнику, - писал Белый А. В. Гольденвейзеру в апреле 1926 г., - я чтил... его как одного из самых больших мудрецов и воистину учителей жизни" (Белый Андрей. Стихотворения и поэмы. М.; Л., 1966. С. 612).
252 Августин Блаженный Аврелий (354--430) - христианский теолог и церковный деятель, один из главных представителей западной патристики, автор "Исповеди" - повествования, предметом которого является авторское самосознание.
253 Франциск Ассизский (1181 или 1182 - 1226) - итальянский религиозный проповедник, основатель ордена францисканцев.
254 "человекобожеского" начала. Ариман - дух разложения и хаоса.
255 Начальные строки одноименного стих. (1903).
256 Цитата из стих. "Река раскинулась. Течет, грустит лениво..." (1908), открывающего цикл "На поле Куликовом".
257 "Разгораются тайные знаки..." (1902).
258 Из стих. "Люблю Тебя, Ангел-Хранитель, во мгле..." (1906).