ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ОБ А. БЛОКЕ
Как о самом А. А. Блоке, так и об его творчестве писалось так много, что нет никакой необходимости говорить об этом еще раз. Я хочу коснуться здесь лишь одного эпизода из жизни А. А. Блока, о котором никто не упомянул в многочисленных, за последнее время, воспоминаниях, тем более, что этот эпизод имел, некоторым образом, отражение в его творчестве.
А. А. стал мне особенно близок в ноябре 1911 года, хотя и позже я встречался с ним и не прерывал знакомства, и только за период революции я совершенно потерял его из виду; об его неожиданной смерти я узнал в провинции, где жил все время.
В 1911 году А. А. жил на Петроградской стороне, на Монетной улице, в шестом этаже. Я никогда не забуду того ноябрьского вечера, когда я пришел к А. А. первый раз. Мы прошли в его кабинет — небольшую комнату с полукруглым окном, у которого стоял письменный стол. Почему-то в моей памяти до сих пор осталась лампа с белым бумажным, гофрированным абажуром, от которого струился мягкий, расплывчатый свет, и бювар из красной кожи на письменном столе. Из бювара А. А. вынимал исписанные своим размашистым четким почерком листки «верже» и читал свои последние стихи, собранные для сборника «Ночные часы» 1
Я был тогда студентом-астрономом, и мои фантазии о небесных мирах скоро оживили его лицо. Кто часто виделся с А. А., тот знает, как редко оживлялось его лицо и изменяло свое обычное немного усталое, задумчивое и сосредоточенно-грустное выражение. В минуту же оживления лицо А. А. делалось неузнаваемым.
Он мне признался, что никогда не видел неба в астрономическую трубу. Этого было достаточно, чтобы на следующий день мы условились с А. А. пойти в обсерваторию Народного дома, где я часто дежурил, будучи членом общества «Русская Урания», которому и принадлежала обсерватория.
Мы нарочно выбрали позднее время, чтобы не было в обсерватории посторонних посетителей. Воздух был тогда достаточно прозрачен, и звезды ярко мерцали в индигово-темной глубине неба. Несмотря даже на восходящую луну, отчетливо, через все небо, маячил Млечный Путь. Желая пошутить над А. А., который, по моему мнению, слишком уж благоговейно и даже с некоторым страхом поглядывал на рефрактор, я задал ему вопрос: хочет ли он увидеть на небе ангела? Самого настоящего, без всякого обмана. Я навел рефрактор на ангела Петропавловского шпиля и пригласил А. А. взглянуть. Благодаря оптическому обману зрелище получилось поразительное. На темно-синем небе резким силуэтом вырисовался летящий ангел. Эффект был настолько силен, что А. А. долго не мог понять, в чем дело, и думал, что я положил в трубу изображение ангела.
Много мы объездили тогда звездных миров и, бродя среди скалистых гор на луне, порядком-таки продрогли.
Мы спустились во «второй этаж» обсерватории, где топилась чугунка, и выпили чаю с красным вином. Здесь, в маленькой круглой комнате, едва помещался полукруглый диван, письменный стол и шкаф с книгами; из этой же комнаты, через люк в полу, можно было спуститься по простой приставной лестнице в первый этаж обсерватории, где помещалось у нас «фотографическое отделение».
«Как здесь тихо и хорошо, — говорил А. А. — Только знаете, меня почему-то подавляет эта бесконечность миров; она вызывает у меня чувство какой-то мучительной тоски. Я думаю, чтобы полюбить этот мир, нужно кого- нибудь полюбить в этом мире».
С этого времени А. А. довольно часто заглядывал к нам в обсерваторию и оставался там иногда до рассвета. Под утро мы вместе возвращались домой, идя по пустынному, снежному Александровскому парку до Каменноостровского проспекта.
Некоторое время А. А. долго не заходил в обсерваторию, и я, послав ему письмо и свою новую книжку стихов 2
Дорогой С<тепан> С<тепанович>.
Не могу видеться с Вами сейчас (от усталости, от многих дел, от нервного расстройства), но давно имею потребность сказать Вам, что книжка Ваша (за исключением частностей, особенно псевдонима и заглавия) многим мне близка. Вас мучат также звездные миры, на которые Вы смотрите, и особенно хорошо говорите Вы о звездах.
Александр Блок.
Ноябрь 1911
— Эниш — автор книги «Комета Галлея»), и А. А. так к ним привык, что всегда справлялся о них, когда их не было в обсерватории.
А. А. во время своего увлечения небом интересовался вопросом о душе и никак не мог примириться с мыслью, что нами управляет, как и всей природой, «физический закон». Вот почему в это время этот «физический закон» так угнетал и подавлял индивидуализм А. А. Блока, взлелеянный им на романтических берегах поэзии Жуковского, Тютчева и В. Соловьева, и вызывал тоску одиночества, когда он смотрел в бездонные пучины неба, где «без руля и без ветрил» 3 в стройном порядке смыкали орбиты небесные светила.
Примечания
Печатается по журналу «Красный студент». 1923, № 7/8.
— литературные псевдонимы Степана Степановича Петрова (1888—?), по профессии астронома, окончившего физико-математический факультет Петербургского университета, автора двух стихотворных сборников «Голубой ажур» (1911) и «Летейский брег» (1913), поэмы «Ветер с моря» (альманах «Стожары», кн. III, 1923), пьесы в стихах «Нимфа Ата» (альманах «Стожары», кн. I, 1923), прозаических книг: «Повести о Марсе» (1925), «Гражданин Вселенной» (1925), «Солнце и время. Популярная астрономия для крестьянской молодежи» (1926), «Враг Птолемея» (1928; изд. 2-е — 1930).
В дневнике Блока от 18 ноября 1911 г. есть интересная страница о Г. Арельском: «... пришел Степан Степанович Петров, назвавший себя на карточке и на сборнике стихов «Грааль Арельский», что утром (когда он передал карточку) показалось мне верхом кощунства и мистического анархизма. Пришел — лицо неприятное, провалы на щеках, маленькая, тяжелая фигурка. Стал задавать вопросы — вяло, махал рукой, что незачем спрашивать, что выходит трафарет, интервью... Бывший революционер, хотел возродить «Молодую Россию» 60-х годов, был в партии (с. -р.), сидел в тюрьмах, астроном (при университете), работает в нескольких обсерваториях, стрелялся и травился, ему всего 22 года, но и вид и душа старше гораздо. Не любит мира... Есть гамсуновское. Уезжает, живет один в избушке, хочет жить на Волге, где построит на клочке земли обсерваторию. Зовет меня ночью в обсерваторию Народного дома смотреть звезды. Друг Игоря-Северянина...» (VII, 93—94).
1. Сб. «Ночные часы» к тому времени уже вышел в свет (в октябре 1911 г.).
2. «Летейский брег» (1910—1913). Спб., «Цех поэтов», 1913 (книга, по-видимому, вышла раньше). Ссылка в VIII, 609, на первый сб. стихов Г. Арельского «Голубой ажур» (1911) — неверна.
«Демон»).