УМЕР АЛЕКСАНДР БЛОК
Творчество Александра Блока — целая поэтическая эпоха, эпоха недавнего прошлого.
Славнейший мастер-символист Блок оказал огромное влияние на всю современную поэзию.
Некоторые до сих пор не могут вырваться из его обвораживающих строк — взяв какое-нибудь блоковское слово, развивают его на целые страницы, строя на нем все свое поэтическое богатство. Другие преодолели его романтику раннего периода, объявили ей поэтическую войну и, очистив души от обломков символизма, прорывают фундаменты новых ритмов, громоздят камни новых образов, скрепляют строки новыми рифмами — кладут героический труд, созидающий поэзию будущего. Но и тем и другим одинаково любовно памятен Блок.
на многие языки поэме «Двенадцать» Блок надорвался.
Помню, в первые дни революции проходил я мимо худой, согнутой солдатской фигуры, греющейся у разложенного перед Зимним костра. Меня окликнули. Это был Блок. Мы дошли до Детского подъезда. Спрашиваю: «Нравится?» — «Хорошо», — сказал Блок, а потом прибавил: «У меня в деревне библиотеку сожгли» 1.
Вот это «хорошо» и это «библиотеку сожгли» было два ощущения революции, фантастически связанные в его поэме «Двенадцать». Одни прочли в этой поэме сатиру на революцию, другие — славу ей.
Поэмой зачитывались белые, забыв, что «хорошо», поэмой зачитывались красные, забыв проклятие тому, что «библиотека сгорела». Символисту надо было разобраться, какое из этих ощущений сильнее в нем. Славить ли это «хорошо» или стенать над пожарищем, — Блок в своей поэзии не выбрал.
Я слушал его в мае этого года в Москве: в полупустом зале, молчавшем кладбищем, он тихо и грустно читал старые строки о цыганском пении, о любви, о прекрасной даме , — дальше дороги не было. Дальше смерть. И она пришла 2.
Впервые — газета «Агит-роста», 1921, 10 августа. Печатается по изданию: В. В. Маяковский. Полн. собр. соч., т. XII. М., 1959.
Время знакомства В. В. Маяковского с Блоком точно не установлено. Известно, что Блок рано (не позже 1913 г.) заинтересовался творчеством Маяковского и сразу же выделил его из ряда участников русского футуристического движения (см. воспоминания Вас. Гиппиуса — с. 83 наст. тома). Впоследствии, в статье «Без божества, без вдохновенья» (апрель 1921 г.), Блок вспоминал, как мощно прозвучал голос молодого Маяковского, голос «автора нескольких грубых и сильных стихотворений», заставивший многих «откликнуться», независимо от «желтой кофты» и «футуризма» (VI, 180—181). В послеоктябрьские годы Блок, «возражая многим и многим, отстаивал за Маяковским право громадного таланта» (воспоминания В. Зоргенфрея — с. 33 наст. тома). В библиотеке Блока сохранился экземпляр второго выпуска альманаха «Садок судей» (вышедшего в свет в начале 1913 г.) с не датированной дарственной надписью Маяковского, но эта книга, очевидно, была подарена еще до личного знакомства. В мае 1914 г. Блок упомянул о Маяковском в стихотворении «День проходил, как всегда..» (см. первопечатный текст в альманахе «Стрелец», I. П., 1915). Возможно, в это время (или несколько позже) они уже встречались. В сентябре 1915 г. вышла в свет поэма «Облако в штанах»; на принадлежавшем Блоку экземпляре — дарственная надпись: «А Блоку В. Маяковский. Расписка всегдашней любви к его слову» (см.: Владимир Маяковский. Сборник I. М.—Л., 1940, с. 329). Эта книга, вероятно, была вручена Маяковским Блоку лично (Блок вернулся в Петроград из Шахматова 29 сентября). До нас дошел следующий рассказ Маяковского в передаче одной из его знакомых: «— А вы часто встречались с Блоком? — Не часто, но многозначительно. — И, присев на подлокотнике кресла, рассказывает об одной встрече с Блоком. Кто-то привел его, совсем молодого, к поэту... Блок, молчаливый, угрюмый, сидел в темных креслах, явно тяготясь посетителями. Маяковский попросил разрешения прочесть «Облако в штанах». Читал горячо, очень волнуясь. Блок был ему дорог. Оценка важна. Чтение закончилось. Длинная тягостная пауза. Собеседники, бывшие в комнате, начали разбирать поэму. Кто-то что-то советовал, против чего-то возражал. Совсем невразумительно бубнил Иванов-Разумник. Хозяин молчал. В комнате темнело, и он все глубже уходил в кресла. Молчание его показалось Маяковскому нестерпимым. Он встал. Начал прощаться. Блок вышел проводить его в переднюю. Тщательно закрыл дверь в кабинет и вдруг доверчиво улыбнулся Маяковскому: — Не слушайте вы их! Вещь — замечательная! — и вытолкнул его на лестницу» (Е. Хин. Как живой с живым... — «Звезда», 1959, № 1, с. 149). В феврале 1916 г. Блок настоятельно рекомендовал В. Э. Мейерхольду напечатать в журнале «Любовь к трем апельсинам» отрывки из поэмы Маяковского «Война и мир». В июне 1916 г. Блок отметил в записной книжке: «Звонил Маяковский. Он жаловался на московских поэтов и говорил, что очень уж много страшного написал про войну, надо бы проверить, говорят — там не так страшно. Все это — с обычной ужимкой, но за ней, кажется, подлинное (то же, как мне до сих пор казалось)» (X, 306). О знаменитой ночной встрече с Блоком у солдатского костра вскоре после Октябрьской революции рассказал сам Маяковский. В сентябре 1918 г. Маяковский позвал Блока слушать «Мистерию-буфф» (X, 429). Блок на этом чтении не присутствовал, но в день первой Октябрьской годовщины смотрел «Мистерию-буфф» в театре; спектакль произвел на него сильное впечатление (X, 434—435).
Об отношении молодого Маяковского к Блоку мы располагаем рядом свидетельств современников. Д. Бурлюк сообщил, что в 1911—1912 гг. Маяковский «поражал» его «знанием Александра Блока» (см. «Творчество» (Владивосток), 1920, № 1, с. 12), а со слов К. И. Чуковского известно, что «третий том» Блока Маяковский в 1915 г. мог декламировать наизусть (см. однодневную газету «Владимир Маяковский», Л., 1930, 24 апреля). Л. Никулин передает свой разговор с Маяковским в мае 1920 г., после одного из выступлений Блока в Москве: «На следующий день, случайно, мы встретились с Маяковским в одной частной столовой на Дмитровке. — Были вчера? — Был. — Что он читал? (Маяковский так и сказал «он», как будто речь могла идти не о ком ином, как только о Блоке и его вечере.) — «Возмездие». — Успех? Ну, конечно, хотя я не знаю поэта, который бы читал хуже. — Помолчав, он взял карандаш и начертил на бумажной салфетке в две колонки несколько цифр, затем разделил их вертикальной чертой. Я вопросительно посмотрел на него. Указывая на цифры, он сказал: — У меня из десяти стихотворений пять хороших, три средних, два плохих. У Блока из десяти стихотворений восемь плохих и два хороших, но таких хороших мне, пожалуй, не написать. — И задумчиво порвал в клочки бумажную салфетку» («Знамя», 1933, № 9, с. 174).
1. Эта встреча нашла отражение в поэме Маяковского «Хорошо!» (1927).
«Прекрасной Даме» не читал) и пытался предотвратить обструкцию против Блока, устроенную в Доме печати (см. воспоминания Б. Пастернака — с. 405 наст. тома).