Александр Блок: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "1861". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 8. Размер: 158кб.

Часть текста: Абрам» — партийная кличка большевика H. В. Крыленко (1885—1938) — I, 402. Аввакум (1621—1682) — I, 404. Агриппа Неттесгеймский (1486—1535), немецкий мыслитель, медик и оккультист — I, 207, 284. Айзенштадт Давид Самойло- вич (1880—1947), библиофил и букинист — И, 271. Айхенвальд Юлий Исаевич (1872—1928), критик; в 1922 г. выслан из СССР — I, 409. Аксаковы — II, 230. Александр III (1845—1894) — I, 48, 349, 453. Александр Васильевич — см. Гиппиус А. В. Александр Львович — см. Блок А. Л. Александр Македонский (Великий, 356—323 гг. до н. э.) — II, 9. «Алконост», издательство (1918—1923 гг.) — I, 358; II, 265, 269, 270, 276, 277, 284, 289— 291, 300, 308, 309, 317, 324, 365, 379, 408, 418. «Алконост», сборник памяти В. Ф. Коммиссаржевской (1911) — II, 79. Алла Митрофановна — см. Аничкова А. М. Алчевский Иван Алексеевич (1876—1917), оперный певец — I, 484. Альтман Натан Исаевич (1889—1970), художник — II, 182. «Альциона», издательство (1910—1919 гг.) — II, 271. Алянский Самуил Миронович — см. том II наст. изд., с. 457—459 — I, 224; II, 244, 249, 259—325, 366, 408. Амалия — см. Гейне А. Амфитеатров Александр Валентинович (1862—1938), писатель; с 1921 г. в эмиграции — II, 240, 339. «Васька Буслаев» («Василий Буслаев») — II, 240. Андреев Леонид Николаевич (1871—1919) — I, 292, 315, 331, 333, 339, 440—442, 469; И, 59, 233, 326. «Жизнь человека» — I, 440— 442, 450, 468. Андреева (ур. Юрковская, в Первом браке Желябужская) Мария...

Входимость: 7. Размер: 35кб.

Часть текста: для поэмы" (К поэме "Возмездие") «Матерьялы для поэмы» 12 октября 1911 Последние годы Александра II. Его зовут… бодрилка ( «заслонка» – домашние). Мешки под глазами, глаза страшные, худой, огромный, циник, губы такие, «точно хочет плюнуть». Дворец (до взрыва) запущен – министр двора старый Адлерберг обижается и не позволяет оказать слова; великий князь Павел Александрович жалуется на дворцовые булки, накупил сам у Филиппова гору калачей и баранок. – Александр ездит от великого князя в Михайловский дворец (где пьет чай) – его всегда видно издали: 6 казаков (?) конвойцев кругом (на этом пути и застало его 1 марта). Турецкая война 1877–1878. Военные действия кончились уже в январе – русские войска подошли к Константинополю. Всеобщее возмущение – зачем его не взяли (Александр обещал не брать англичанам). День получения известия о взятии Плевны в Петербурге (конец зимы 1877) – сухой бесснежный мороз. 1 марта – яркое солнце, тает. «Горный Дубняк». Растерянность 1 марта. Е. О. Романовский пошел во дворец и дошел до гроба – никто его не остановил. Возбуждение на Невском. Выход во дворце – у всех родных заплаканные глаза. Тут же кричат «ура». Ненависть к Достоевскому («шампанские либералы», обеды Литературного фонда, 19 февраля). Похороны. Убогая квартира, так что гроб еле можно стащить с лестницы. Либеральное тогда «Новое время» описывает, как тело обмывали на соломе. Толпа, венок «певцу униженных и оскорбленных». Диалог в толпе: Митрофан Сергеевич Андреев (рослый студент, ражий, русейший, глупый, милый) оберегает маму; из толпы студентов: «Ну вам-то нечего бояться». Андреев сконфуженно: «Да я не за себя»… Такой мороз, что зашли к Панкину погреться. Бабушка ненавидит Достоевского. А. Н. Бекетов, ...

Входимость: 2. Размер: 37кб.

Часть текста: деньги, работать можно, кажется, и дома (хотя работы много), я, может быть, и пойду на этот компромисс, хотя времени (и главное должного состояния) для моего дела у меня, очевидно, не будет". 7 мая: "Сидел у Идельсона, который осветил мне деятельность Комиссии, о которой я тебе писал, после чего мы с ним поехали в Зимний дворец, где я познакомился с председателем (Муравьевым). Кроме первого редактора (Неведомского), будут еще два: Л. Я. Гуревич 1 и я. Завтра же я получу работу, которую возьму на дом, и должен исполнять ее в строгой тайне, пока результаты ее не станут известны Временному правительству. Так как я буду иметь возможность присутствовать и на допросах (о чем уже говорил с Муравьевым), дело представляется мне пока интересным. Мы бегло обошли Зимний дворец, который почти весь занят солдатским лазаретом. Со стен смотрят утомительно известные Боровиковские, вечно виденные в жизненных снах мраморы и яшмы. Версальские масштабы опять поразили меня своей ненужностью. Действительно сильное впечатление произвел на меня тронный зал, хотя материя со ступеней трона содрана и самый трон убран, потому что солдаты хотели его сломать. В этой гигантской комнате с двойным светом поразительно то, что оба ряда окон упираются в соседние стены того же дворца, и все это гигантское и пышное сооружение спрятано в самой середине дворцовой громады. Здесь царь принимал первую думу, и мало ли что тут было... Петербург сегодня очень величественен. Идет снег, иногда густой; природа, как всегда, подтверждает странность...

Входимость: 2. Размер: 68кб.

Часть текста: все это — одно, у них нет строгих понятий. Для нас — самая глубокая бездна лежит между человеком и природой; у них — согласие с природой исконно и безмолвно; и мысли о неравенстве быть не могло. Человек ощущал природу так, как теперь он ощущает лишь равных себе людей; он различал в ней добрые и злые влияния, пел, молился и говорил с нею, просил, требовал, укорял, любил и ненавидел ее, величался и унижался перед ней; словом, это было постоянное ощущение любовного единения с ней — без сомнения и без удивления, с простыми и естественными ответами па вопросы, которые природа задавала человеку. Она, так же как он, двигалась и жила, кормила его как мать-нянька, и за это он относился к ней как сын-повелитель. Он подчинялся ей, когда чувствовал свою слабость; она подчиняла его себе, когда чувствовала свою силу. Их отношения принимали формы ежедневного обихода. Она как бы играла перед ним в ясные дни и задумывалась в темные ночи; он жил с нею в тесном союзе, чувствуя душу этого близкого ему существа с ее постоянными таинственными изменами и яркими красками. Только постигнув древнюю душу и узнав ее отношения к природе, мы можем вступить в темную область гаданий и заклинаний, в которых больше всего сохранилась древняя сущность чужого для нас ощущения мира. Современному уму всякое заклинание должно казаться порождением народной темноты: во всех своих частях оно для него нелепо и странно. Так некогда относилась к нему и наука. Сахаров [7] излагал заговоры отчасти с нравоучительной целью — чтобы остеречь от обмана; но даже точная наука убедилась, теперь в практической применимости заклинаний, после того как был открыт факт внушения. Сверх того, заговоры, а с ними вся область народной магии и обрядности, оказались тою рудой, где блещет золото неподдельной поэзии; тем золотом, которое обеспечивает и книжную «бумажную» поэзию — вплоть до наших дней. Вот почему заговоры приобрели психологический, исторический и...

Входимость: 2. Размер: 47кб.

Часть текста: говорил по-французски..." Из Парижа Блок прислал матери целую коллекцию карточек с изображением химер Notre Dame. Париж ему сразу очень понравился - кажется, в первый и последний раз в его жизни. Вот что он пишет отсюда матери: "Мама, вчера еще утром я был на Unter den Linden, а вечером я стоял на мосту Гогенцоллернов над Рейном и был в Кельнском соборе, а сейчас пришел из Notre Dame, сижу в кафе на углу Rue de Rivoli против Hotel de Ville, пью citronnade {Лимонад (фр.). }; поезд мчался еще быстрее, чем в Германии, жара, вероятно, до 40R, воздух дрожит над полотном, ветер горячий, Париж совсем сизый и таинственный, но я не устал, а, напротив, чувствую страшное возбуждение. Париж мне нравится необыкновенно, он как-то уже и меньше, чем я думал, и оттого уютно в толпе... Страшно весело - вокруг гремят и кричат, я сижу почти на улице..." Следующее письмо уже из Аберврака (24 июля): "Мама, я здесь уже третий день. Третьего дня - выехал из Парижа, было до 30R, все изнемогали в вагоне, у меня уже начало путаться в голове; так было до вечера. Вдруг поезд пролетел два коротких туннеля - и все изменилось, как в сказке: суровая страна со скалами, колючим кустарником и папоротником, и густым туманом. Это - влияние океана - уже за час до Бреста. В Бресте - рейд полон военных кораблей. Я подумал - и вдруг решил ехать на автомобиле, и не ночевать в гостинице. 36 километров мы промчались в час. Очень таинственно: ночь наступает, туман все гуще, и большой автомобиль с фонарем несется по белым шоссе, так что все шарахаются в сторону. И черные силуэты церквей. - Наконец появились маяки, и мы, проблуждав некоторое время в тумане, нашли гостиницу и въехали во двор... Мы на берегу большой бухты, из которой есть выход в океан... Живем окруженные морскими сигналами. Главный маяк (за 10 километров от нас в море) освещает наши стены, вспыхивая каждые 5 секунд. Рядом с ним - поменьше - красный... Кроме того - значки на берегах - все для...

Входимость: 1. Размер: 4кб.

Часть текста: платформою. Мне сейчас чужды вообще все журналы, но по ряду соображений, о которых долго писать, все же буду много работать в "Тр<удах> и днях". Милый друг, где Ты? Что с Тобою? Давно уже от Тебя не имел известий. Чем больше живу вне Москвы, тем с большим ужасом мыслю о том проклятом месте, кишащем истерикою и химерами. О, с какою б охотою я не жил бы в Москве, как не жил бы сейчас в Петербурге, хотя много работаю над романом "Петербург" 2 . Живу я в укромном месте, под Парижем, в Париже не бываю: был лишь раз по делам, но поспешно бросился из этого зачумленного места. Уже много лет я мечтаю о спокойной и тихой жизни в деревне: никогда деревня не изменяла мне. Город - всегда. Что касается нашей штейнерьяды с Асей, то она как-то круто вдруг оборвалась, едва мы покинули Брюссель. Ничего - ничегошеньки не могу прибавить к последнему моему письму, даже странно: из полной напряжения и невероятно странной жизни - прямо в здоровую, крепкую тишину. Вероятно, в Мюнхене будет все по-иному: может быть, это отдых перед новой волной всякого. В Мюнхене мы будем числа 24-го июня по русскому стилю 3 . И пока наш адрес: Deutschland. München. Poste restante. С романом я измучился и дал себе слово надолго воздержаться от изображения отрицательных сторон жизни. В третьей части серии моей "Востока и Запада" 4 буду изображать здоровые, возвышенные моменты жизни и Духа. Надоело копаться в гадости. Милый, милый друг, крепко жму руку. Всего крепкого и счастливого. Остаюсь нежно любящий Тебя Борис Бугаев P. S. Ася приветствует Тебя 5 . Примечания 1 Ответ на п. 278. Датируется по почтовому штемпелю. Получено в Петербурге 13 июня 1912 года. Пометы Блока - химическим карандашом:...

Входимость: 1. Размер: 53кб.

Часть текста: Несколько моих знакомых после вечера памяти Блока, устроенного в январе с. г. Союзом писателей и Большим драмат<ическим> театром по случаю 5-летия смерти поэта 1 , не удовлетворившись поверхностностью докладов о нем и невыразительностью актерской декламации его стихов - кстати, неудачно подобранных, - просили меня дать "введение в творчество поэта", хотя бы в виде примечаний к чтению его стихов. В такой именно форме и было сымпровизировано мое сообщение. Оформить импровизацию, пожалуй, удобнее всего в тезисах, выражающих предпосылки моего подхода к Блоку. Тезирование, впрочем, предполагает неизбежно ущербность мотивировки и аподиктичность стиля. 1. Блок - подлинно великий русский поэт лермонтовского масштаба и стиля - представляет отстоявшуюся (и ныне оставленную) ценность русской культуры. 2. Надлежащую, т. е. единственно-содержательную формулу этой ценности можно найти, лишь вставив изучаемый феномен (творчество поэта) внутрь какой-либо строго монистической системы, правомочной оценивать самое культуру. Современная российская императивность марксизма принудительно наталкивает (в этом ее добро) на необходимость выбора монистической системы мировоззрения, внутри которой надлежит "расставить на свои места" накопленные ценности культуры. Сейчас непосредственно ощутимо, что мир расколот религиозным принципом: антитезис марксизму - только христианство (т. е. православие), религии человекобожия - религия богочеловечества. Наше...

Входимость: 1. Размер: 81кб.

Часть текста: Днем — Е. Ф. Книпович, которая была в прошлом году самым верным другом нашей несчастной квартиры. Вечером была Павлович, я видел ее мельком. Сегодня — на Моховой и в домовом комитете за продовольственными карточками. Все, что я слышу от людей о Горьком, все, что я вижу в г. Тихонове, — меня бесит. Изозлился я так, что согрешил: маленького мальчишку, который, по обыкновению, катил навстречу по скользкой панели (а с Моховой путь не близкий, мороз и ветер большой), толкнул так, что тот свалился. Мне стыдно, прости мне, господи. В. М. Алексеев докладывал сегодня о литературной жизни Англии по «Athaeneum»'y за 1920 год. И это было мрачно. С. М. Алянский звонил: он обвенчался в синагоге; в синагоге, как следует, торжественно; второе — о Лурье ни слуху ни духу, вечер останавливается из-за него; третье — г-н Ионов соизволил позволить печатать III том. Я позволю это только Алянскому. 5 января Е. Ф. Книпович принесла нам елку. — М. Э. Павлова, М. И. Бенкендорф. Вторая (открытая) генеральная «Синей птицы». Как это выпивает всего — мелькание театральное. Как я вообще устал. * * * В чистом виде, или по крайней мере в книге «Lessectes et societfts secrets du compte de Conteulf de Cantelen, edit. 1780, Paris» (?), легенда гласит: Первый созданный Демиургом (богом Адонаи) ангел Денница не желал уступить никому первенства, за что был свергнут с неба. Бог создал людей — Адама и Еву, и поселил их в Эдеме. Денница, тоскующий о небе, пролетал над Эдемом и увидел Еву. Плодом их...

Входимость: 1. Размер: 11кб.

Часть текста: заразы. Поэтому окна в доме выбиты, клумбы запущены, дворня разбежалась. В сенях стоит деревенский, крепкий запах яблок. На винтовой лестнице следят за непрошеным гостем глаза рыцаря с таинственного двойного портрета: в какой-то момент рыцарь превращается в даму времен рококо. В прежних княжеских залах царит хаос и запустение: потухшая гладь зеркал в золоченых, роскошной резьбы, рамах, немного отличающейся благородством линий мебели в стиле ампир, продырявленная историческая картина и тут же несколько походных кроватей и пожитки, принадлежащие командному составу дружины, штаб которой помещается в княжеской усадьбе. За окнами опустошенного зала, превратившегося в подозрительную ночлежку, раскинулся густой сад. В открытую дверь балкона слышно, как гулко ударяются о землю падающие груши. Луна поднимается все выше. Вдруг в раскинутую, как сеть паука, тишину вонзается золотой стрелою протяжный, сладостный звук и струится непрерывной мелодией, наполненной рыданиями сердца, приглушенными вздохами, едва слышными стенаниями, — пока не замолкнет, поглощенный потоком лунного света и тишиной. — Кто же это играет? — спрашиваю старого слугу, одного из тех добрых духов усадьбы, которые не оставили ее в тяжелые минуты. — Неизвестно. Каждый вечер играет в это время. Но кто — неизвестно, — отвечает он таким тоном, как будто в этих звуках, идущих неизвестно откуда, был скрыт намек на какую-то местную тайну. Осматривая зал, нахожу на дверях листок с фамилиями его теперешних обитателей. Среди других фамилий вижу — Александр Блок 1 . ФРОНТОВАЯ ЖИЗНЬ Блока уже не было в штабе в Парохонске. Когда по убийственной дороге через предательские болота я добрался ночью в деревню Колбы, — в низкой полесской хате при скудном свете керосиновой лампы была произнесена...

Входимость: 1. Размер: 81кб.

Часть текста: сам по себе, вообще без всяких художественных связей. Такого самопроизвольного рождения в искусстве (да и вообще в истории) не бывает и не может быть. Поиски выходов в «жизнь», опоры на жизнь вовсе не исключают, но, напротив, предполагают какие-то вполне конкретные художественные связи. Суть в том, как понимать эти связи и где их искать. В распоряжении молодого Блока, росшего в высококультурной среде, несомненно, был определенный поэтический опыт, на который он отчасти опирался в своей стихотворной работе, отчасти же пытался этот опыт преодолевать, менять и развивать. Естественно, что и объективно и субъективно поэзия для Блока начиналась не с него самого, не с его собственных опытов, — были приемлемые и неприемлемые образцы, «нравившиеся» и «не нравившиеся» чужие стихи. Разумеется, суть вопроса тут не во влияниях, взаимодействиях и т. д., но в художественном осмыслении своего, пусть очень скромного, жизненного опыта — соответственно, в опоре на те литературные образцы, которые, как казалось, помогали этот опыт литературно оформить, и в отвержении тех поэтических явлений, которые собственному опыту духовной жизни были чужды. Поэтических соседей Блок не знает (и это избавляет его от некоторых бед, сопровождающих лирическое творчество определенного поколения поэтов), но он знает и по-своему очень ценит, производя соответственный отбор, творчество своих прямых предшественников. Так, в письме к К. А. Сюннербергу от 24 мая 1911 г., в связи с выходом второго издания первой книги, Блок пишет о стилистических погрешностях (неправильные ударения) в ней: «… их там как бы целая система (в этой ...

Поиск по творчеству и критикеCлово "1861"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1861"