Поиск по творчеству и критике
Cлово "1918"
Входимость: 53. Размер: 63кб.
Входимость: 36. Размер: 158кб.
Входимость: 28. Размер: 55кб.
Входимость: 25. Размер: 122кб.
Входимость: 20. Размер: 76кб.
Входимость: 18. Размер: 44кб.
Входимость: 17. Размер: 25кб.
Входимость: 14. Размер: 33кб.
Входимость: 14. Размер: 48кб.
Входимость: 13. Размер: 120кб.
Входимость: 10. Размер: 5кб.
Входимость: 9. Размер: 58кб.
Входимость: 9. Размер: 43кб.
Входимость: 9. Размер: 4кб.
Входимость: 9. Размер: 56кб.
Входимость: 9. Размер: 140кб.
Входимость: 8. Размер: 41кб.
Входимость: 8. Размер: 3кб.
Входимость: 8. Размер: 80кб.
Входимость: 8. Размер: 83кб.
Входимость: 8. Размер: 78кб.
Входимость: 8. Размер: 5кб.
Входимость: 7. Размер: 26кб.
Входимость: 7. Размер: 37кб.
Входимость: 7. Размер: 98кб.
Входимость: 7. Размер: 5кб.
Входимость: 7. Размер: 6кб.
Входимость: 6. Размер: 133кб.
Входимость: 6. Размер: 9кб.
Входимость: 6. Размер: 19кб.
Входимость: 6. Размер: 41кб.
Входимость: 6. Размер: 62кб.
Входимость: 6. Размер: 126кб.
Входимость: 5. Размер: 26кб.
Входимость: 5. Размер: 44кб.
Входимость: 5. Размер: 53кб.
Входимость: 5. Размер: 116кб.
Входимость: 5. Размер: 68кб.
Входимость: 5. Размер: 61кб.
Входимость: 5. Размер: 88кб.
Входимость: 4. Размер: 45кб.
Входимость: 4. Размер: 57кб.
Входимость: 4. Размер: 16кб.
Входимость: 4. Размер: 48кб.
Входимость: 4. Размер: 83кб.
Входимость: 4. Размер: 30кб.
Входимость: 4. Размер: 32кб.
Входимость: 4. Размер: 61кб.
Входимость: 4. Размер: 80кб.
Входимость: 4. Размер: 12кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 53. Размер: 63кб.
Часть текста: периодических изданий. Конец 1915 года и начало 1916-го – апогей дружбы Клюева с Сергеем Есениным, подпавшим в ту пору под сильное влияние «старшого брата». Именно теперь, в 1915-1916 годах, новокрестьянское направление в русской литературе принимает отчетливо зримые формы. В Петрограде возникают группы «Краса» и «Страда», где поэты «из народа» (прежде всего Есенин и Клюев) объединяются с «городскими» писателями (Городецкий, Ремизов и другие). Обе группы существовали недолго: сменившая «Красу» «Страда» распалась уже весной 1916 года. 21 октября 1915 года Клюев и Есенин вместе навещают Блока, проводят у него несколько часов (ЗК, 269). В записи от 25 октября 1915 года упомянут вечер в Тенишевском училище, на котором выступали Клюев, Есенин, Городецкий, Ремизов и другие (ЗК, 271). На вечере присутствовал и Блок. В начале февраля 1916 года в Петрограде в издательстве М. В. Аверьянова был выпущен четвертый сборник Клюева – «Мирские думы». На экземпляре книги, подаренном Блоку (книга была получена Блоком 8 февраля, о чем свидетельствует собственноручно сделанная им помета [163]), Клюев написал: «Сладчайшему Брату Александру Блоку автор». Далее следовал ряд «народных речений» (сочиненных, по-видимому, самим Клюевым): Думушка Мирская Пресвятая – Ена дыхом воздохнула Сына Божьево тронула. Из песен каргопольских бегунов Мирская каша гуще. Народная пословица Миром ищите ключи от Царства. От словес старца Стефана Потдубного [164] Мирских умильных думушек В долгий летний день не высказать, В ночь осеннюю не выслухать! Из северных причитов Головой лягать – мух гонять. Миром думать – смерть попрать. Из бесед со старцем Григорием Распутиным [165] Сходным образом Клюев надписал тогда и несколько других...
Входимость: 36. Размер: 158кб.
Часть текста: — I, 207, 284. Айзенштадт Давид Самойло- вич (1880—1947), библиофил и букинист — И, 271. Айхенвальд Юлий Исаевич (1872—1928), критик; в 1922 г. выслан из СССР — I, 409. Аксаковы — II, 230. Александр III (1845—1894) — I, 48, 349, 453. Александр Васильевич — см. Гиппиус А. В. Александр Львович — см. Блок А. Л. Александр Македонский (Великий, 356—323 гг. до н. э.) — II, 9. «Алконост», издательство (1918—1923 гг.) — I, 358; II, 265, 269, 270, 276, 277, 284, 289— 291, 300, 308, 309, 317, 324, 365, 379, 408, 418. «Алконост», сборник памяти В. Ф. Коммиссаржевской (1911) — II, 79. Алла Митрофановна — см. Аничкова А. М. Алчевский Иван Алексеевич (1876—1917), оперный певец — I, 484. Альтман Натан Исаевич (1889—1970), художник — II, 182. «Альциона», издательство (1910—1919 гг.) — II, 271. Алянский Самуил Миронович — см. том II наст. изд., с. 457—459 — I, 224; II, 244, 249, 259—325, 366, 408. Амалия — см. Гейне А. Амфитеатров Александр Валентинович (1862—1938), писатель; с 1921 г. в эмиграции — II, 240, 339. «Васька Буслаев» («Василий Буслаев») — II, 240. Андреев Леонид Николаевич (1871—1919) — I, 292, 315, 331, 333, 339, 440—442, 469; И, 59, 233, 326. «Жизнь человека» — I, 440— 442, 450, 468. Андреева (ур. Юрковская, в Первом браке Желябужская) Мария Федоровна (1868—1953), драм. артистка, жена М. Горькою; в 1918—1921 гг. комиссар театров и зрелищ Союза трудовых коммун Северной области и директор Большого драматического театра — II, 338, 408....
Входимость: 28. Размер: 55кб.
Часть текста: ГЕНЕЗИС И СТРУКТУРА По справедливому замечанию одного из современных исследователей, «сложные взаимоотношения между Замятиным и Блоком, обусловленные не только эстетическими, но также идейными расхождениями, до сих пор еще не стали предметом специального исследования» 1 . Своей статьей мы постараемся в некоторой степени восполнить эту лакуну. В середине августа 1921 г., как сообщала заметка в 804-м номере художественно-литературно-театральной газеты «Жизнь искусства» (16–21 августа), «в Петербурге образовался Комитет по увековечению памяти Александра Александровича Блока. В Комитет вошли: Андрей Белый, Р. В. Иванов-Разумник, Евгений Ив. Замятин, П. Е. Щеголев и С. М. Алянский» 2 . В числе первоочередных задач Комитета значилось и издание сборника воспоминаний о Блоке 3 . Об этом упоминал Андрей Белый в дневниковом тексте «К материалам о Блоке» (запись от 18 августа 1921 г.): «<…> обсуждали сборник (первый из предполагаемой серии имени Блока), в который вошли бы исключительно воспоминания о Блоке, по возможности без оценки. Кроме сего важен биографический материал в широком смысле слова; мы наметили круг людей, могущих дать ценные воспоминания о Блоке, как в ближайший месяц <…>, так...
Входимость: 25. Размер: 122кб.
Часть текста: черной глины, гнилая вобла и печенья из картофельной шелухи. Блок голодал, мучился тем, что не может помочь родным, что у него почти нет заработка, что он отвык от литературной работы. Заметки в "Записной книжке": "Александрийский театр... "Бедность не порок"... Идти пешком-- скользко, холодно, темно, далеко (стар)... Трамваев нет" (4 января). "Весь день и вечер тоскую, злюсь, таюсь. Где-то, кажется, стреляли, а я не знаю. И не интересно" (5 января). Ему хочется писать; он задумывает драму о Христе. "Думы, думы и планы - столько, что мешают приняться за что-либо прочно. А свое бы писать (Иисус)". Но голодный и темный Петербург давит, не отпускает... С отчаянием он восклицает: "К черту бы все, к черту! Забыть, вспомнить другое" (5 января). Это беспокойство - предчувствие того "вихря вдохновения", который уже налетает на него из бездны революции. Поэт напряжен, как натянутая струна, он ждет. К. Чуковский рассказывает в воспоминаниях: "Как-то в начале января 1918 года Блок был у знакомых и в шумном споре защищал революцию октябрьских дней. Его друзья никогда не видели его таким возбужденным. Прежде спорил он спокойно, истово, а здесь жестикулировал и даже кричал. Вскоре он сказал между прочим: "А я у каждого красногвардейца вижу ангельские крылья за плечами"". В этих словах - зарождение художественной идеи "Двенадцати": "... Так идут державным шагом... Впереди-- Исус Христос". Наконец затишье перед бурей приходит к концу. Далеко, чуть слышно начинает звучать музыка; с каждым днем она усиливается. Сначала - это глухой гул; поэт еще не знает, откуда он и о чем говорит. В "Записной книжке" заметки: "Выпитость. На днях, лежа в темноте с открытыми глазами, слушал гул, гул; думал началось землетрясение" (9 января). Важное свидетельство: гул, из которого сложилась "музыка революции",...
Входимость: 20. Размер: 76кб.
Часть текста: а как бы с черного хода. Здесь многое не отделано, недосказано и не завершено и требует комментариев, к этим записям часто надо прилагать путеводитель. Блок начал вести записные книжки в 1901 году, и очень скоро небольшие, размером в четверть печатного листа или чуть больше, «ежедневники» стали его постоянными спутниками, так что окружающие видели в них едва ли не самое яркое проявление его характера. «Блок аккуратен до болезненности, — записал в дневнике Корней Чуковский, сблизившийся с Блоком на заседаниях издательства “Всемирная литература” в 1919 году. — У него по карманам рассовано несколько записных книжечек, и он все, что ему нужно, аккуратненько записывает во все книжечки...» 1 Здесь все точно, вплоть до множественного числа: в некоторые периоды своей жизни Блок вел не одну, а сразу две или даже три книжки, информация в которых распределялась по одному ему известному принципу. О. А. Линдеберг, текстолог, готовившая для нового издания расшифровку блоковских записей, так описывает эту часть его творческого хозяйства: «Что же такое записная книжка Блока? Чаще всего это тонкая тетрадь в коленкоровой, кожаной или дерматиновой обложке форматом 9x15 или 8x10 см. Туда записывались деловые заметки, творческие замыслы, наброски статей, конспекты прослушанных докладов, размышления, жизненные впечатления, адреса, хозяйственные расчеты и, конечно, самое главное — стихи. Некоторые записные книжки почти полностью заняты набросками и черновиками стихотворений,...
Входимость: 18. Размер: 44кб.
Часть текста: с его горькими, поистине трагедийными строками: С каждым днем все диче и все глуше Мертвенная цепенеет ночь. Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит: Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь. Темен жребий русского поэта: Неисповедимый рок ведет Пушкина под дуло пистолета, Достоевского на эшафот. Может быть, такой же жребий выну, Горькая детоубийца — Русь! И на дне твоих подвалов сгину, Иль в кровавой луже поскользнусь, Но твоей Голгофы не покину, От твоих могил не отрекусь. Доконает голод или злоба, Но судьбы не изберу иной: Умирать, так умирать с тобой И с тобой, как Лазарь, встать из гроба! 1 Придавая стихотворению обобщенно-символический характер, поэт просто посвятил его «памяти А. Блока и Н. Гумилёва», вовсе не пытаясь хоть в какой-то мере передать здесь свое личностное отношение к столь внезапно ушедшим в беспредельность вечности поэтам, не слишком частые в прошлом, но весьма подчас насыщенные различными событиями встречи Волошина с которыми оставили — при всей их краткости — достаточно заметный след не только в его биографии (хорошо известна и не раз уже освещалась исследователями история состоявшейся в ноябре 1909 г. дуэли...
Входимость: 17. Размер: 25кб.
Часть текста: Собрания и Брестский мир Ал. Ал. встретил радостно, с новой верой в очистительную силу революции. Ему казалось, что старый мир действительно рушится, и на смену ему должно явиться нечто новое и прекрасное. Он ходил молодой, веселый, бодрый, с сияющими глазами и прислушивался к той "музыке революции", к тому шуму от падения старого мира, который непрестанно раздавался у него в ушах, по его собственному свидетельству. Этот подъем духа, это радостное напряжение достигло высшей точки в то время, когда писалась знаменитая поэма "Двенадцать" (январь 1918 г.) и "Скифы". Поэма создалась одним порывом вдохновения, сила которого напоминала времена юности поэта. "Двенадцать" и "Скифы" появились впервые в газете "Знамя Труда", в журнале "Наш Путь" и в том же 1918 г. были напечатаны отдельной книжкой в московском издательстве "Революционный Социализм" со статьей Иванова-Разумника. Поэма произвела целую бурю: два течения, одно восторженно-сочувственное, другое - враждебно-злобствующее, боролись вокруг этого произведения. Во враждебном лагере были такие писатели, как Мережковский и З. Гиппиус. Одни принимали "Двенадцать" за...
Входимость: 14. Размер: 33кб.
Часть текста: было опубликовано любопытное стихотворение, которое полушутя, полусерьезно выражало чувства обывателей, испуганных событиями. Оно было посвящено городовому: Городовой! Как звучно это слово! Какая власть, какая сила в нем! Ах! Я боюсь, спокойствия былого Мы без тебя в отчизну не вернем. Прекрасен клич восставшего народа, Волнуют грудь великие дела, Но без тебя и самая свобода Запуганному сердцу не мила. О «типичности» переживаний, выраженных в этом стихотворении, свидетельствует следующая параллель к нему из журнала отнюдь не сатирического — из «Русской мысли». «Власть ведь никогда не есть власть министерства... Конкретно власть министерства есть физическая сила городового, который может схватить за шиворот всякого, не подчиняющегося приказу... Принято видеть проявление революционного брожения во всех явлениях вроде погромов, бесчинств солдат и матросов, захватов помещичьей земли, грабежей и т. д. Но это, конечно, не есть революция, а есть результат отсутствия полиции...» Мережковские, от близости с которыми Блок не мог окончательно отказаться, объединились с террористом Савинковым, организовав вместе с ним...
Входимость: 14. Размер: 48кб.
Часть текста: читал наизусть своему спутнику отрывок из "Двенадцати". Посыпались вопросы: что именно, какой кусок читал незнакомец, какого он возраста, как одет, кем может быть по роду занятий?.. Трудно было поэту, так долго и упорно замыкавшемуся в одиночестве, найти пути к новому своему читателю. Он так мало знал людей, которых революция разбудила и вывела на широкую дорогу. Но он с громадным вниманием присматривался к ним - в той мере, в какой это удавалось ему по условиям и обстоятельствам его быта. Вот рассказ очевидца об одном из литературных вечеров, когда перед новой аудиторией была исполнена поэма "Двенадцать": "Многочисленная публика, в числе которой было немало солдат и рабочих, восторженно приветствовала поэму, автора и чтицу. Впечатление было потрясающее, многие были тронуты до слез, сам Александр Александрович был сильно взволнован". Поэт не мог не почувствовать волны участия, что шла к нему от новой русской молодежи - тех "юношей веселых", на дружественный отклик которых (хотя бы в будущем) он так надеялся. Сила и заразительность его примера в иных случаях...
Входимость: 13. Размер: 120кб.
Часть текста: лет не похож на Блока 1901 или 1908 года. И — в этом я уверена — все‑таки похож в том главном, что определяет его путь, о котором он сказал: «…путь среди революций; верный путь». Сейчас очень легко быть «умнее» Блока, потому что он действительно не знал революционной теории и не верил в ее значение, потому что острейшее предчувствие «тектонических» сдвигов в судьбах человечества порой получало в его толковании христианско–эсхатологическую окраску. И многое еще можно напомнить и перечислить. А потом — повторить слова самого Блока: «Путь среди революций; верный путь». «…Только вкратце хочу напомнить Вам наше личное, — писал Блок в неотправленном письме к Зинаиде Гиппиус. — Нас разделил не только 1917 год, но даже 1905–й, когда я еще мало видел и мало сознавал в жизни. Мы встречались лучше всего во времена самой глухой реакции, когда дремало главное и просыпалось второстепенное. Во мне не изменилось ничего (это моя трагедия, как и Bаша ), но только рядом с второстепенным проснулось главное». Я думаю, что здесь Блок — по великой беспощадности своей — несправедлив к себе. Ведь во время самой глухой реакции созданы не только стихи страшного мира, где воплотилась боль за унижение человека,...