Поиск по творчеству и критике
Cлово "PARDON"
Входимость: 2. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 98кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 42кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 14кб.
Часть текста: «отдыхать», немыслимо пользоваться шаблоном домашней, служебной, квартирной обиходности, малейшее нарушение которого внесло бы сначала глухую, потом безвыходную тоску; но никогда и в тоске не закралась бы судорожная мысль о «бунте»; просто — истаяли бы в ней, как снег в желтых петербургских сумерках, падающий с крыш. Для бунта нужно еще что-то, из тени высунувшее неимоверную, костлявую руку, шопотом произнесшее в среде безмятежного, мертвящего покоя какое-то сигнальное слово; если для тоски довольно ветра, воющего в печной трубе, — для бунта нужно, чтобы этот ветер вылез из печки, расправился и пошел гулять по квартире, утончая свой голос, проницая визгом все углы; — и вот что скажут тихие члены семьи, когда отец внезапно, даже просто без причины, но как бы повинуясь такому сигнальному звуку, вскочит и разобьет тарелку. Это — жутко и смешно, прежде всего — смешно. Но этого мало: уже мерещится «лик безумия»; послышалась неожиданная весть о неслыханном бунте; это — не дальние газетные вести, это — здесь, среди мирного обеда честной и приличной семьи. Все есть: жалованье получено, дети сыты и здоровы, кухарка не ворует. И вдруг, с бледным лицом и трясущейся челюстью, — разбил тарелку. Ужас пришел. Пусть и в первый миг лица искажены судорогой смеха; но скоро станет беспокойно, страшно от неизвестной причины. Ведь все прекрасно, лучше не надо… «дай бог, чтобы все осталось по-прежнему», — такова первая мысль, бросающаяся в голову, — впервые чуть-чуть хмельная. Ибо среди полного домашнего благоустройства, вокруг очага, где собралась отдыхающая тускло семья, — вдруг «примечталось» что-то. Не сошел ...
Входимость: 1. Размер: 98кб.
Часть текста: датировано 29 декабря; оно называется "Снежное вино". И вновь, сверкнув из чаши винной, Ты поселила в сердце страх Своей улыбкою невинной В тяжело змеиных волосах. И дальше: И ты смеешься дивным смехом, Змеишься в чаше золотой, И над твоим собольим мехом Гуляет ветер голубой. Эти стихи о женщине-вине, о женщине-змее - посвящены артистке Наталии Николаевне Волоховой. Нет сомнения, что заметка в "Записной книжке" ("Кто она? Бог или демон?") и черновик письма относятся тоже к ней. Поэт уговаривает себя спокойней, бестревожней присмотреться к образу, возникающему перед ним в снежной метели. Лицо "темноокой девы" - загадочно и грозно. Через год он писал: И я провел безумный год У шлейфа черного... В книге М. А. Бекетовой мы читаем: "Скажу одно: поэт не прикрасил свою "снежную деву". Кто видел ее тогда, в пору его увлечения, тот знает, как она была дивно обаятельна. Высокий тонкий стан, бледное лицо, тонкие черты, черные волосы и глаза, именно "крылатые", черные, широко открытые "маки злых очей". И еще поразительнее...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: Иаков! Граф и Капеллан часто поминают одного из наиболее почитаемых в их время святых — апостола Иакова Старшего, «святого Иакова Кампостельского». Прах святого Иакова, покровителя Испании, был перевезен в IX столетии в Кампостелло; легенда говорит, что место для погребения (в испанской провинции Галиции) было указано звездой; отсюда — имя местечка — Campus Stellae; немного позже, по преданию, сам Иаков на белом коне участвовал в битве с маврами при Logrono и принес испанцам победу. Все это сделало Santiago местом паломничества не менее знаменитым, чем Рим; один из торных путей северных паломников пролегал близ Тулузы; как раз в начале XIII столетия достраивался собор над могилой святого. СЦЕНА III Болезнь называется меланхолией… Диагноз Доктора заимствован мной из средневекового лечебника, составляющего часть рукописи XIII–XIV вв. муниципальной библиотеки в Cambrai (напечатан в статье A. Salmon, в книге «Etudes romanes dftdms a Gaston Paris par ses fflnves framais et Grangers». Paris, 1891). Лечебник начинается словами: «Constentins et maistre Galiens et Ipocras nous tiesmoignent…» Далее: «Et u melancolie surhabunde, le corps malmet… et si ne puet la folie de legier esciver» (избежать… см. слова Алисы в IV сцене)… «Li sane croist en printans, et en gain (осенью) noire cole. Li sane croist des ydes des firmer disques as ydes de marc… Melancolie regne des ydes d'aoust dusques en fevrier… Quant il ia trap sane, par le nfis s'en ist fors… …Contre melancolie, ki est froide et seke et aigre, on ne le doit mie tenir trap maigre; on le doit pJenierment dyeter, et li doit on dormer douc et moiste, et се li vaut…»...
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: Как сказал однажды Вячеслав Иванов, день истории сменяется ночью, и кажется, что ночи ее длинней дней. Наступала эпоха Столыпина, который, по выражению его предшественника на посту премьер-министра, С. Ю. Витте, "водворил в России положительный террор, но самое главное - внес во все отправления государственной жизни полнейший произвол и полицейское усмотрение". По мере своего правления, наглея от безнаказанности и, с другой стороны, пугаясь ответных вспышек индивидуального террора, Столыпин делался "все большим и большим полицейским высшего порядка". В стране воцарилась чудовищная атмосфера военно-полевых судов и виселиц, полицейского сыска и покушений, среди которых, по мнению современников, не так легко было отличить совершаемые революционерами от провоцируемых охранкой. В борьбе с революцией правительственные агенты не брезговали средствами, разжигая национальную рознь и шовинистические инстинкты. Пусть умер Победоносцев, который, подобно щедринскому градоначальнику, не смог вместить манифест 17 октября, обещавший - хотя бы на словах! - ненавистные для него поблажки. Но над Петербургом встала тень его тупого и послушного ученика - Александра Третьего. Встала не только в политической атмосфере, но в реальности, на площади у Николаевского вокзала. Воссев на тяжелого битюга, высился былой самодержец, больше похожий на ставшего на пост городового. Эта гениальная и дерзкая работа скульптора Паоло Трубецкого, официально выглядевшая как верноподданнический памятник, вызвала массу возмущенных и восторженных откликов. Напрашивалось сопоставление этого памятника с фальконетовским Петром: заря и закат самодержавия! Куда ты скачешь, гордый конь, И где опустишь ты копыта? Прискакали... Копыта скользят...
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Часть текста: вчера еще утром я был на Unter den Linden, а вечером я стоял на мосту Гогенцоллернов над Рейном и был в Кельнском соборе, а сейчас пришел из Notre Dame, сижу в кафе на углу Rue de Rivoli против Hotel de Ville, пью citronnade {Лимонад (фр.). }; поезд мчался еще быстрее, чем в Германии, жара, вероятно, до 40R, воздух дрожит над полотном, ветер горячий, Париж совсем сизый и таинственный, но я не устал, а, напротив, чувствую страшное возбуждение. Париж мне нравится необыкновенно, он как-то уже и меньше, чем я думал, и оттого уютно в толпе... Страшно весело - вокруг гремят и кричат, я сижу почти на улице..." Следующее письмо уже из Аберврака (24 июля): "Мама, я здесь уже третий день. Третьего дня - выехал из Парижа, было до 30R, все изнемогали в вагоне, у меня уже начало путаться в голове; так было до вечера. Вдруг поезд пролетел два коротких туннеля - и все изменилось, как в сказке: суровая страна со скалами, колючим кустарником и папоротником, и густым туманом. Это - влияние океана - уже за час до Бреста. В Бресте - рейд полон военных кораблей. Я подумал - и вдруг решил ехать на автомобиле, и не ночевать в гостинице. 36 километров мы промчались в час. Очень таинственно: ночь наступает, туман все гуще, и большой автомобиль с фонарем несется по белым шоссе, так что все шарахаются в сторону. И черные силуэты церквей. - Наконец появились маяки, и мы, проблуждав некоторое время в тумане, нашли гостиницу и въехали во двор... Мы на берегу большой бухты, из которой есть выход в океан......
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Часть текста: он холодно поблагодарил Блока за "любезную присылку" сборника "Нечаянная Радость". Между тем он уже готовился перейти от келейного спора в личной переписке к открытому нападению в печати. Уже была написана рецензия на "Нечаянную Радость". Она появилась в новом московском журнале "Перевал". Рецензия была написана с тонким расчетом подкупить читателя искренностью тона и озабоченностью судьбой поэта. Начало в ней - во здравие, середина - за упокой, конец - реверансом. "Блок - один из виднейших современных русских поэтов. Поклонники могут его восхвалять. Враги - бранить. Верно - одно: с ним необходимо считаться. Рядом с именами Мережковского, Бальмонта, Брюсова, Гиппиус и Сологуба в поэзии мы неизменно присоединяем имя Александра Блока. Первый сборник стихов поэта появился только в 1905 году. Тем не менее есть уже школа Блока". Далее следовал вопрос, на который рецензент отказывался ответить однозначно: "Каково идейное содержание высокочтимого поэта?" В "Стихах о Прекрасной Даме" содержание было весьма значительным, более того - высоким, вобравшим в себя раздумья Платона, Шеллинга и Владимира Соловьева, гимны Данте, Петрарки, Гете, Лермонтова, Фета... "Вдруг он все оборвал": в "Балаганчике" и в "Нечаянной Радости" - "горькие издевательства над своим прошлым". С Блоком случилось непоправимое, но закономерное. "Стихи о Прекрасной Даме", как выяснилось, не выражали истинного лика поэта; "Нечаянная...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: омары, бывают часто). — Сидя около форта на скалах, мы видели большие пароходы далеко в море. — Возвращаемся до обеда, обедаем в семь часов, потом гуляем всегда на гору над морем. Очень разнообразные закаты, масса летучих мышеи и сов, и чайки кричат очень музыкально во время отлива. На всех дорогах цветет и зреет ежевика среди колючих кустов и папоротников, много цветов. — Сегодня видели высокий старый крест — каменный, как всегда. На одной стороне — Христос, а на другой — Мадонна смотрит в море. Кресты везде. На одной дороге — маленький крестик какого-то Ives, — написано — priez pour lui, [31] очевидно — самоубийца или убитый. — Спать ложимся около 10 час. вечера. Купался я сегодня 9-й раз, уже дольше V4 часа, не могу от удовольствия вылезти из воды, учусь плавать. Всю кожу жжет, вода холодная обыкновенно. — Все это (кроме купанья) иногда однообразно и скучновато. Развлечение — единственно когда бывают les Pardons, [32] свадьбы (постоянно), песни и когда в порт к нам приходят яхты. Вчера на закате вошел в бухту великолепный трехмачтовый датчанин — на всех парусах, — он привез лес, который здесь страшно дорог, — все каменное и железное. — Очень хорошие собаки, к нам пристает и иногда гуляет с нами хозяйский щенок Фело, сеттер породы спота. Раз, когда я купался, он считал своим долгом плавать за мной, страшно уставал, у него билось сердце, и приходилось брать его в море на руки. Во время отлива по дну ходят свиньи, чайки, кормораны. «La canaille» [33] пожинает великолепную пшеницу, тяжелую, точно вылитую из красного золота. В общем же жизнь, разумеется, как везде, убога и жалка настолько же, насколько пышно ее можно описать и нарисовать (т. е. — вечное...
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Часть текста: именно этот социальный, общественный аспект в своем подходе к литературным проблемам. Не только Горького, Чехова и Андреева он рассматривает как писателей, выражающих своим творчеством интересы наиболее широких социальных кругов старой России, — он и творчество писателей с относительно скромными масштабами дарования, группирующихся вокруг Горького в издательстве «Знание», расценивает в свете этой основной, по его мнению, социальной коллизии. Наконец, весь поток литературы реалистического направления связывается с основной общественной закономерностью русской жизни той поры — с революцией: «Это — “деловая” литература, в которой бунт революции иногда совсем покрывает бунт души и голос толпы покрывает голос одного. Эта литература нужна массам, но кое-что в ней необходимо и интеллигенции. Полезно, когда ветер событий и мировая музыка заглушают музыку оторванных душ и их сокровенные сквознячки» (V, 114). «Ветер событий» и «мировая музыка» тут выражают «общую», сверхличную закономерность; естественно, что они ближе всего к «толпе», к «массам», к социальным низам, к «народу». Но здесь нет и отрицания «музыки оторванных душ» — главное у Блока в констатации факта разрыва этих двух рядов и в связывании этого разрыва с общими закономерностями эпохи. Подобное толкование современных событий, современной жизни оказывается неприемлемым для символистских литературных кругов. Андрей Белый пишет Блоку после появления в печати статьи «О реалистах»: «Отношения наши обрываются навсегда… когда Ваше “ прошение ”, pardon, статья о ...
Входимость: 1. Размер: 42кб.
Часть текста: пара! Но... Но... Александр ли Блок, — юноша этот, с лицом, на котором без вспышек румянца горит розоватый обветр? Не то «Молодец» сказок, не то — очень статный военный. Но образ, который во мне возникал, был иной: роста малого, с бледно-болезненным, очень тяжелым лицом, с небольшими ногами, в одежде, не сшитой отлично, вперенный всегда в горизонт беспокоящий фосфором глаз; и — с зачесанными волосами; таким вставал Блок из раздумий... Разочарованье!» И позднее, приехав к Блоку в Шахматово, Белый воспринял его так же: «Александр Александрович, статный, высокий и широкогрудый, покрытый загаром, в белейшей рубахе, прошитой пурпуровыми лебедями, с кудрями, рыжевшими в солнце (без шапки), в больших сапогах, колыхаясь кистями расшитого пояса, — «молодец добрый» из сказок: не Блок!» Белый с досадой подбирает детали, характерные для житейской простоты Блока, столь не идущей к мистику, который кажется ему «псевдонимом того, кто привык, сидя вечером на обомшелом бревне с синеватым дымком папиросы, бросать чуть надтреснутым голосом домыслы, чисто хозяйственные, занимающие много места; меня приведя к огородику, четко окопанному, взяв лопату, воткнув ее в землю, сказал: «Знаешь, Боря, я эту канаву весною копал... я работаю — каждой весною тут!» В письмах Блока к родным, относящихся к этому же времени, все переполнено...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: А. - Блоку А., 5 или 6 августа 1907 г. БЕЛЫЙ - БЛОКУ <5 или 6 августа 1907. Москва> 1 Милостивый Государь Александр Александрович. Спешу Вас известить об одной приятной для нас обоих вести. Отношения наши обрываются навсегда. Мне было трудно поставить крест на Вашем внутреннем облике, ибо я имею обыкновение сериозно относиться к внутренней связи с той или иной личностью, раз эта личность называет себя моим другом. Потому-то я и очень мучался, хотел Вас привлекать к ответу за многие Ваши поступки (что было неприятно и для меня, и для Вас). Я издали продолжал за Вами следить. Наконец, когда Ваше "Прошеные", pardon, статья о реалистах появилась в "Руне", где Вы беззастенчиво писали о том, чего не думали, мне все стало ясно 2 . Объяснение с Вами оказалось излишним. Теперь мне легко и спокойно. Спешу Вас уведомить, что если бы нам суждено когда-нибудь встретиться (чего не дай Бог) и Вы первый подадите мне руку, я с Вами поздороваюсь. Если же Вы постараетесь сделать вид, что мы незнакомы, или уклониться от встречи со мной, это будет мне тем приятнее 3 . Примите и прочее. Борис Бугаев Примечания 1 Основания для датировки: написано до получения п. 176 (корреспонденция из Москвы в Шахматово и обратно обычно доставлялась на второй, реже - на третий день); датировка ответного письма (п. 178). 2 Статья "О реалистах" - первый из задуманных Блоком критических обзоров текущей литературы - была опубликована в No 5 "Золотого Руна" за 1907 г. (С. 63--72). 3 Сообщив Е. П. Иванову (письмо от 9 августа 1907 г.) общее содержание своего письма к Белому от 6 августа, Блок продолжал: "С тою же почтой я получил от него письмо, разошедшееся с моим <...> Письмо написано в форме необыкновенно решительной и грубой. Вывод из него самый...