Поиск по творчеству и критике
Cлово "TUTTI"
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: (а не только понимаете) свою формулу. Я же ее не «чувствую», именно потому она не входит в мое «мирочувствование»; Вы, до некоторой степени, невольно и себе же наперекор отказали мне в «созерцании» мира. Это именно так, ибо я ощущаю скорее нужду «ощутить» «три жизни» («Подросток»), чем провести одну в сплошном «созерцании». От созерцаний душно. Ни одного «чувствования» я не отдам за тьму «созерцаний». Скажу Вам, что про наш-то век можно сказать, что он Свободой грезил золотою И небом Греции своей. Что другое, а это так. Все «отсозерцались». Мережковский говорит: «будем делать». Брюсов жалуется, что он не Скиф (!). Это смешно, но бог знает, как правильно. Раскольников ведь из нашей «эры». Убить старуху — больше, чем написать статью о том, как хорошо бы ее убить, но без статьи-то нынче не убивают. Статья — дань веку. Она только предрасполагает и обостряет, а не тупит волю. Что касается людей «воли» как таковой, то есть и они — и в нашем веке и на наших глазах. Погрязшие в сплошной и беспросветной мистике, конечно, не помнят о Менделееве (и tutti quanti, [9] как сказал блаженной памяти Фед. Мих. Достоевский). Однако Менделеев, не нуждаясь в мистических санкциях (я не бранюсь, а только отдаю должное), — человек «творчества» как такового. И Ваша «сила творящая» находит в нем своего «делателя». Разве Вы не видите, что все порываются делать, может быть лишь некоторые...
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Часть текста: ораторы надрываются, толпа слушает и вмешивается. Каждый сам себе политик. Над Зимним дворцом красный флаг, над Мариинским тоже, - здесь обосновалось Временное правительство. В Таврическом продолжается бесконечная говорильня. В день приезда Блок делится самыми первыми впечатлениями с матерью: "Произошло то, чего никто еще оценить не может, ибо таких масштабов история еще не знала. Не произойти не могло, случиться могло только в России... Для меня мыслима и приемлема будущая Россия как великая демократия (не непременно новая Америка)" (то есть не как капиталистическая держава, но как демократическая республика). В следующие дни он ходит по Петрограду "как во сне", наблюдает "веселых и подобревших людей". Прекрасны вылизанные огнем Окружной суд и Литовский замок (тюрьма): "Вся мерзость, безобразившая их внутри, выгорела". В военном автомобиле провезли какую-то женщину с костылями - может быть, Вырубову? "Подонки общества" (так Блок называл людей высшего света) присмирели, и это радует его, "даже слишком - до злорадства". Свобода "необыкновенно величественна". Двадцать третьего народ торжественно хоронил на Марсовом поле погибших в дни переворота. Матросские оркестры играли траурный марш Шопена. Когда красные гробы опустили в братскую могилу, с верков Петропавловской крепости прогремел орудийный салют. Жизнь словно началась заново. Блоком завладело "необычайное сознание того, что все можно, грозное, захватывающее дух и страшно веселое". Он пишет матери: "Может случиться очень многое, минута для страны, для государства, для всяких "собственностей" - опасная, но все побеждается тем сознанием, что произошло чудо и, следовательно, будут еще чудеса". Это и есть главное в блоковском ощущении происшедшего: настоящие чудеса еще впереди. Алексей Михайлович Ремизов, с которым он встретился в эти дни после долгой разлуки, подметил в нем то же самое:...