Поиск по творчеству и критике
Cлово "ЭСТЕТ"
Варианты слова: ЭСТЕТОВ, ЭСТЕТА, ЭСТЕТЫ, ЭСТЕТАХ
Входимость: 4. Размер: 17кб.
Входимость: 4. Размер: 51кб.
Входимость: 3. Размер: 126кб.
Входимость: 3. Размер: 99кб.
Входимость: 3. Размер: 40кб.
Входимость: 2. Размер: 64кб.
Входимость: 2. Размер: 15кб.
Входимость: 2. Размер: 69кб.
Входимость: 2. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 62кб.
Входимость: 1. Размер: 70кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 46кб.
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Входимость: 1. Размер: 57кб.
Входимость: 1. Размер: 78кб.
Входимость: 1. Размер: 57кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 80кб.
Входимость: 1. Размер: 79кб.
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Входимость: 1. Размер: 173кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 78кб.
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Входимость: 1. Размер: 73кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 76кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 98кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 4. Размер: 17кб.
Часть текста: силы работников, самых разнообразных, теперь сходящихся. Литература скромно отступила пока перед политикой, метафизика закрыла лицо перед жизнью, ведь жизнь не ждет! В такие напряженные дни, когда особенно близка опасность, для каждого, незаметно принять первое и необходимое - за последнее, окончательное и единственное (именно потому, что оно первое и необходимое, хотя только первое и необходимое) - в такие дни живительно увидать нежную книжку молодых стихов. Такова книжка А. Блока "Стихи о Прекрасной Даме". Книжка эта родилась точно вне временности - вне современности, во всяком случае. Она и стара, и нова, хотя, может быть, все-таки не вечна, ибо соткана из слишком легкой паутины. Она, может быть, только отдаленный намек на ту красоту, правду и сиянье, которые должны спуститься с небес на землю и властно обвить жизнь; а эти "бледные, белые, снеговые намеки" - конечно, должны таять, если коснется их горячее дыхание земли. Не будем же требовать от этой милой книжки более того, что она может дать; она и так дает нам много, освежает и утешает нас, посылает легкий, мгновенный отдых. Мы устаем от трезвого серого дня и его несомненностей. И мы рады, что поэт говорит нам: Я вышел в ночь - узнать, понять Далекий шорох, близкий ропот, Несуществующих принять, Поверить в мнимый конский топот... Отрадно все-таки, что есть и жива еще "Прекрасная Дама", "Она", "Дева, Заря, Купина", которая "тайно тревожна и тайно любима" 2 . Я, отрок, зажигаю свечи, Огонь кадильный берегу. Она - без мысли и без речи На том смеется берегу... Она, Она, везде Она - и песни ее рыцаря так прекрасны, во всем их однообразии, что не знаешь, которую выписать. Кто Она? Конечно, не земная дама средневековых рыцарей; может быть, "Дева Радужных Ворот" Владимира Соловьева?...
Входимость: 4. Размер: 51кб.
Часть текста: ВОСПОМИНАНИЯ ОБ АЛЕКСАНДРЕ БЛОКЕ 1 Александр Блок — поэт того огромного культурного и психологического провала, который образовался между двумя революциями — Пятого и Семнадцатого года. С нежнейшими очами и детски-чистым сердцем спустился он в бездну, бесстрашно прошел самыми жуткими ее ущельями и вынес свой дантовски тяжелый опыт в ослепительную современность. Острая значительность его поэзии для наших дней и бессмертие ее в истории большой русской литературы определяется той исключительной честностью песнопения, с которой он выполнил свой подвиг и которая делает самые фантастические строки его стихов фактическим документом его эпохи. Чужой ему внутренне, я имел счастье и радость начинать свою литературную работу под непосредственным его влиянием. Под солнцем нашей молодости была какая- то общая узкая тропка, где-то в снежных лесах Сольвей 1 или на весенних проталинках, где прыгает болотный попик, может быть, в болезненно-нежной и наивно-мистической атмосфере «Тропинки» — детского журнала,...
Входимость: 3. Размер: 126кб.
Часть текста: своих воззрений и позиций, по глубине проникновения в жизнь, стремлению ответить на самые большие и насущные вопросы современности, по значительности новаторских открытий, ставших бесценным достоянием русской поэзии, Блок явился одним из тех деятелей нашего искусства, которые составляют его гордость и славу. Ныне имя поэта обрело необычайно широкую известность. К его произведениям тянутся миллионы все новых и новых читателей. Это совершенно закономерно, ибо творчество Блока не может не захватить своей страстной напряженностью, художественным совершенством, глубиной прозрений, той жаждой великого и прекрасного будущего, ради достижения которого нельзя щадить никаких усилий. Необычайно сложен, противоречив, а вместе с тем и внутренне целен творческий путь Блока - от "Стихов о Прекрасной Даме" до поэмы "Двенадцать"; цельность эта определяется общностью многих коренных и существеннейших тем, вопросов, лейтмотивов творчества Блока, на каждом этапе развития решаемых по-разному - в соответствии с новым жизненным и творческим опытом поэта, но в чем-то постоянных и неизменных. Следует подчеркнуть, что и сам Блок рассматривал свое творчество в его единстве и нерасторжимой цельности, а его былой друг поэт-символист Андрей Белый справедливо утверждал, что "понять Блока - понять связь стихов о Прекрасной Даме с поэмой "Двенадцать" - и это совершенно справедливо. Конечно, огромное расстояние отделяет Блока зрелой поры, художника великой силы, создавшего лирически проникновенные, реалистически весомые, а вместе с тем и романтически окрыленные произведения, пронизанные революционным пафосом, такие, как "Ямбы", "Возмездие", "Двенадцать", от автора отвлеченно-мечтательных - в большинстве своем -...
Входимость: 3. Размер: 99кб.
Часть текста: я чувствую себя очень окрепшим физически (и соответственно нравственно)... Я чувствую, что у меня, наконец, на 31-м году определился очень важный перелом, что сказывается и на поэме, и на моем чувстве мира. Я думаю, что последняя тень "декадентства" отошла. Я определенно хочу жить и вижу впереди много простых и увлекательных возможностей - притом в том, в чем прежде их не видел. С одной стороны - я "общественное животное", у меня есть определенный публицистический пафос и потребность общения с людьми - все более по существу. С другой - я физически окреп и очень серьезно способен относиться к телесной культуре, которая должна идти наравне с духовной... Меня очень увлекает борьба и всякое укрепление мускулов, и эти интересы уже заняли определенное место в моей жизни; довольно неожиданно для меня (год назад я был от этого очень далек) - с этим связалось художественное творчество... Все это я сообщаю тебе, чтобы ты не испугалась моих неожиданных для тебя тенденций и чтобы ты знала, что я имею потребность расширить круг своей жизни, которая до сих пор была углублена (за счет должного расширения)". Усталость как рукой...
Входимость: 3. Размер: 40кб.
Часть текста: и выражал недовольство стихами его; пора личной переоценки поэзии Блока во мне совпадала с началом широкой известности Блока; о Блоке везде заговаривали; мне особенно было порою мучительно вслушиваться в дифирамб, распеваемый стихам Блока, - не тем, которые некогда поразили меня,-- тем, которые меня отшатнули; я искренне думал: А. А. обменял теургическое первородство свое, венец жизни, на лавровый венок поэтической славы. И я повторял строчки Брюсова: Горе, кто обменит На венок - венец. Видел я, что для многих А. А. есть поэт "Балаганчика", "Незнакомки"; меж тем, думал я, "Балаганчик" -- симптом упадания поэтической музы; а слухи, которыми в это время питались кружки поэтические Москвы, утверждали какую-то исключительную близость между А. А., Г. И. Чулковым, усиленно проповедующим в статьях и в газетах мистический анархизм, В. Ивановым, выпустившим свою книжечку "Эрос" 1 и проповедовавшим, с моей точки зрения, эротизм под маскою религиозной символики, - все заставляло высказывать желчные мысли о Блоке отчетливо, вслух. Моя нервность, измученность и очень сильная слабость, последствия операции, предрасполагала меня к раздражительным выходкам; было особенно больно мне видеть: среди поэтической молодежи, уже начинавшей восторженно относиться к поэзии Блока, нападки мои на поэзию эту, полемика с Петербургом, воспринимались не так, как хотел бы я видеть полемику эту; иные во мне наблюдали лишь резонера, дотошного теоретика,...
Входимость: 2. Размер: 64кб.
Часть текста: сезона 1907 года у Комиссаржевской Мейерхольд поставил "Пробуждение весны" Франка Ведекинда - образцового немецкого декадента, предшественника экспрессионистов. Известность его была велика: он эпатировал чинную буржуазную публику пьесами, в которых элементарно и грубо трактовал "проблемы пола". Мещанам и филистерам это казалось неслыханным потрясением основ, - они валом валили на Ведекинда. Блок, посмотрев спектакль Мейерхольда, выразился коротко и ясно: "Скука пересилила порнографию". Затем - выступил со статьей, в которой возню с Ведекиндом поставил в прямую связь с общественно-нравственной обстановкой, сложившейся в России. Болезненный интерес к "проблеме пола" характерен для наступивших "досадных, томительных, плоских дней": "Никогда этот вопрос не стоял так у нас, в России; если же и становится так теперь, то только в замкнутых кругах, обреченных на медленное тление, в классах, от которых идет трупный запах". Так зачем же слушать благоразумно-цинического немца, изнемогающего от сытости? "Мы - голодные, нам холодно". Не прошло и месяца, как Мейерхольд поставил "Пеллеаса и Мелизанду" Метерлинка с Комиссаржевской в главной роли. Блок отозвался о новом спектакле безжалостно. Он хотел бы, чтобы все было "проще, проще, проще", а тут какие-то кубики и цилиндры, "желто-грязная занавеска", какие-то "декадентские цветы или черт его знает что", пестрая мазня - "чего-то наляпано и набрызгано". На сцене - ни человеческих голосов, ни человеческих движений, одна вульгарно-декадентская "дурная бесконечность". Но это было только увертюрой. В статье "Литературные итоги 1907 года", которая завершила и его собственный литературный год, Блок перешел от вопросов собственно литературных к более общим. И тут он обрел настоящий публицистический пафос и заговорил не просто жестко, а грубо. Нестерпима выспренняя болтовня об...
Входимость: 2. Размер: 15кб.
Часть текста: Вся жизнь для такого человека - темная музыка, звучащая только об одной звезде. Для врагов он - "идиот", "свихнувшийся"; для друзей - порою досадный "однодум". Это ему надо понять: ведь он - неприятное недоразумение, он никому в мире не может угодить, ибо ничему в мире, кроме увиденной им звезды, не предана его душа. Если он поймет это, - поймет и то, за что и почему его гонят; и пусть гонят! Если нет, - он предатель, тайный прелюбодей, всеобщий примиритель, "карьерист". Пускай бы это было преступлением против себя самого только: мало ли мошенников на свете! Но это - преступление не только личное: он убивает в себе ту страсть своей души, ту ее преданность, ту ее обреченность, которая могла бы стать в одну из черных ночей путеводным заревом для других заблудившихся людей. Говорю я особенно о писателях: об эстетах, уставших еще до начала своей карьеры; об эстетах младшего поколения по преимуществу; о тех, кому неугодно сознать, что жизнь их должна быть сплошным мучительством - тайным и явным;...
Входимость: 2. Размер: 69кб.
Часть текста: было время еще раз подумать о том, что значила Италия для тех, кто лечил ею душу, - для Гете и Байрона, немецких романтиков и Стендаля, Гоголя и Александра Иванова. Вспомнилось, как французский скептик и русский провидец, не сговариваясь, сказали, в сущности, об одном и том же - один: "В Италии человек ближе к счастью, чем где-либо"; другой: "Целой верстой здесь человек ближе к божеству". Другое дело, что потом все оказалось не совсем так, а может быть, даже и совсем не так. Венский поезд пересекал границу между Филлахом и Тарвизио вечером. Потом медленно шел по длинной и узкой дамбе, соединяющей венецианский архипелаг с материком, - шел словно по тихой воде, тускло поблескивавшей с обеих сторон. Поселились в маленьком уютном отеле на берегу Лагуны, в двух шагах от Сан-Марко и Палаццо Дукале. Ранним утром Блока разбудил густой колокольный перезвон - сначала близко, потом все дальше вступали в концерт все новые колокола. Он быстро оделся и вышел. Лагуна скрывалась в жемчужно светящемся тумане. Где-то за его непроницаемой пеленой равномерно били в сигнальный колокол, - он звучал сам по себе, надтреснуто и...
Входимость: 2. Размер: 8кб.
Часть текста: цели всяких отношений еще не совсем перержавели, чье сознание еще смутно. Но это преступно у тех, кто, родившись в глухую ночь, увидал над собой голубое сияние одной звезды и всю жизнь простирал руки к ней одной: ведь вся жизнь для него, и все ее века, страсти, и пожары, и затишья — темная музыка, только об одной голубой звезде звучащая. Он — «идиот» для врагов и досадный «однодум» для друзей. Он должен понять наконец, что он мировое «недоразумение», что он никому в мире не может «угодить», кроме той звезды, которой от века предана его душа. Если он поймет это — пусть его гонят. Если нет — он предатель, тайный прелюбодей, создатель своей карьеры, всеобщий примиритель; он убил ту страсть своей души, которая могла стать в одну из темных ночей путеводным заревом для заблудившегося человечества. Я говорю о писателях, особенно об эстетах, уставших еще до начала своей карьеры, и преимущественно об эстетах самого младшего поколения; о тех, которым неугодно сознать то, что их жизнь должна быть сплошным мучительством — тайным или явным, что они должны исколоть руки обо все шипы на стеблях красоты, что им нельзя ни одной минуты отдыхать на розовом ложе, не их руками разостланном. Они должны знать, что они — ответственны, потому что одарены талантами; что, если они лирики, они должны мучиться тем, что сидят в болоте, освещенном розовой...
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Часть текста: все более грандиозные предприятия. Население Санкт-Петербурга перевалило за два миллиона. Никогда еще в столице не было столько шума и блеска, денег, вина, легкого успеха. В четвертой Думе витийствовали либеральные краснобаи, бесились и сквернословили черносотенцы. Прошумело дело Бейлиса. Началась министерская чехарда. В правительственных кругах на первый план выдвинулись самые темные силы. Высший свет захлестнул океан мистического мракобесия. Всюду, - как раньше нетопырьи уши Победоносцева, - теперь торчала хлыстовская борода Распутина. Удивительную картину в это совсем больное, миазматическое время являло русское искусство. На болотной почве оно достигло, казалось, предела изысканности и утонченности. Конечно, все было строго расчислено и регламентировано: улицу обслуживали театры-буфф и кинематографы, скабрезные журнальчики и заслуженные поставщики бульварного чтива - граф Амори, Брешко-Брешковский, Вербицкая, Лаппо-Данилевская, элиту - Мариинская опера, прославленный балет, бесконечные вернисажи и премьеры, "Аполлон" и "Старые годы", неслыханно роскошные художественные монографии ценой в полтораста целковых. Примером самых рафинированных "художественных исканий" могла служить поставленная Мейерхольдом на императорской сцене "Электра" Рихарда Штрауса. Для этой необыкновенно пышной постановки было мобилизовано решительно все, начиная с самоновейших археологических разысканий в области крито-микенской культуры. Бедные актеры, копируя изображения на древних вазах, двигались "в профиль", с...