Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "А"

1. А. Ф. Мейснер. Седьмая и восьмая книги стихов

Входимость: 1. Размер: 6кб.

Часть текста: волшебной» и предлагает псу спросить его, зачем он это делает? Пес не отвечает. Мейснер вдруг родит свой отклик действительно на все и отмечает каждый свой поступок и каждое движение своей души; например: увидит льва в Зоологическом саду, сейчас же обращается к нему в обычном для себя несколько приподнятом задумчивом и философическом тоне: Печальный, Вы лежите у решетки, Мой густогривый друг, пустыни вольный царь. У Вас глаза величественно кротки. Наступает Фомина неделя, Мейснер опять: Мне дорога неделя недоверья, Когда встает скептический Фома. Люблю того, кто опускает перья Пред выводом холодного ума. У Мейснера украли кошелек – он пишет: В чаду столичного дурмана Бродил я грустно-одинок – И незаметно из кармана Исчез мой плотный кошелек. В другой раз у него украли бумажник: Жаль тебя мне, пасынок для света, В скользкий путь плывущий без руля!.. Вынул ты бумажник у поэта; Не нашел в нем даже и рубля. Зажглись звезды – Мейснер пишет: В стемневшем горном изумруде Зажглись огни… Торжествен миг. Я вдруг сказал: «Как жалки люди!» Сказала ты: «Как мир велик!» К катающейся на коньках «молодой пани» поэт относится...

2. Subastien Charles Leconte. Le Sang De Muduse

Входимость: 1. Размер: 8кб.

Часть текста: поэзии, знающей свои берега, научившейся ткать красивые и тонкие узоры, вышивать по канве пылающего древнего мифа тлеющие индивидуальные завитки… Образец поэзии, умеющей построить рядом с собой необходимую стенку эстетических законов, знающей, как и чем ограничить себя, всегда предвидящей линию своего устремления. В последнее время часть русской критики много говорит о необходимости «учиться» стихотворчеству, и учиться именно в академическом смысле. Вот — результат такой науки, пожалуй — слишком очевидный… Шарль Леконт побывал в хорошей академии и научился всему, что она могла дать, — но едва ли превзошел себя. По всей вероятности, он и не хотел превзойти себя, ибо знал наперед, что сумеет остаться благородным, красивым и тонким поэтом, «un artiste». Все у него умно, интересно, и очень приятно знать, что существует такая культурная и выдержанная манера выражения глубоких идей. Только, читая такие благовоспитанные стихи, вы уже ни в коем случае не вправе требовать от них открытий (тем более — откровений), хотя бы индивидуальных. Вам дают законченную книгу, и тем будьте довольны. Каждая фраза здесь на своем месте, никуда не убежит и не даст вам больше, чем в ней сказано. «Ну, а если, — возразите вы, — мы не захотим читать такую книгу, а предпочтем какого-нибудь старого классика, у которого надеемся найти что-либо поновее и посвежее, — может быть, немножко корявое, но зато многошумное и многодумное?..» — «Желание похвальное, и мне остается только поощрить его, — ответит вам сам г. Леконт. — Я уже предвидел и это возражение в моем вступлении к последней книге, которая скромно...

3. Новое общество художников

Входимость: 1. Размер: 4кб.

Часть текста: Тем строже мы судии преемников, которым не суждено отпылать на первом, и самом мучительном, костре. Мы и от них требуем сгораний тем ярче, чем задумчивей в нас память о ранних и дерзких и чем стремительней разносится площадной гам подделок. Прежде бездарности просто не имели отношения к искусству. При трудолюбии они недурно «воспроизводили действительность». К этому можно было отнестись благодушно. Труднее стерпеть теперь, когда модничают, лезут из собственных рам, не обладая ничем, кроме посредственных зрительных органов, передающих самые неважные цвета и линии. Рядом с этим особенно радует «Новое общество». Здесь вспоминается стих нашего поэта: «И тот, кто любит, любит в первый раз». Эти художники — любят. И за их любовь, еще святую, хочется простить им их недостатки, хочется видеть лишь то лучшее, что было в их замыслах и мечтах. Мурашко написал большой триптих «В сумерках». Картина знакома ощутившим тайны большого города, блистательного беспутства. Искра надежды всегда теплится в самом сердце безнадежного ужаса. На главном полотне фигура рыжей парижанки в черном газе, с собачкой на розовых пальцах руки, с чувственным оскалом зубов; но на утомленных веках бродит пугливая заря. Другая — пришла в город из Пиренеи и, может быть, больше подруг заставила согнуться человека с усталой спиной, с белой рукой, одного из «безликих» вечернего ресторана. Полный тайного смысла портрет болезненной девочки в гробовом глазете — тоже работа Мурашко. Несколько темпер Кандинского. «На берегу» — у...