Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Е"

1. Белый А.: Воспоминания о Блоке. Глава шестая. "Ты в поля отошла без возврата". Жизнь за границей

Входимость: 1. Размер: 20кб.

Часть текста: боль - Забывается разве? 149 Я вечером посещаю художественный кабачок "Simplicissimus" 150 , принятый ласково его хозяйкою, Kathy Kobus, небезызвестною среди художников тем, что она выручала когда-то художника Ашби 151 ; и - создала ему имя; мне помнятся стены, завешанные рисунками и эскизами (все подарки должавших художников Kathy), веселые, красные лампочки, лысый скрипач, бритый, с ликом Бетховена, мне заявляющий: - Sonne in Br ust 152 . Помню - розу, которую каждый вечер преподносил Kathy Kobus я, как-то узнавшею, что я русский поэт; и - новатор (то - сообщили об этом, наверное, русские); словом: меня "Simplicissimus" принял; а это - значило: принят был в штаб я художественной молодежи: здесь были - баварцы, поляки, швейцарцы, приезжие из Берлина; и - русские; каждый день до 12 я сидел в "Simplicissimus " (встретился с Грабарем 153 раз); мое общество: милый юноша, польский поэт, секретарь художественного журнала "Chimera " 15 4 , Грабовский 155 (поляк и, как кажется, драматург), студент Паульсен, родственник философа Паульсена 156 , В. Владимиров (из Москвы, аргонавт), Дидерихсы 157 (брат и сестра); познакомился здесь, в "Simplicissimus'e" с Шолом Ашем 158 , таскавшим меня по кафе и познакомившим с Пшибышевским 159 ; здесь часто просиживал я в очень милой компании лиц, вызывавших всеобщее уважение (их фамилии долго не знал: при представлении - не расслышал); в компании этой центральное место всегда занимал очень мрачный, казалось, актер, элегантно одетый (шутил с мрачным юмором): больше молчал; говорил я с женою его, миловидной, худенькой, очень вертлявою дамой, которая ударяя размашистым веером, называла меня "Der gemütliche Russe" 160 . Потом я узнал: то - жена Ведекинда, а мрачный актер - Ведекинд 161 . Тут сидел каждый вечер поэт: Лудвиг Шарф 162 ; порой вынуждаемый публикой, говорил очень мрачные...

2. Герцен и Гейне

Входимость: 1. Размер: 6кб.

Часть текста: как немало всяческой «мудрости мира» протекло сквозь их слабые пальцы. Я говорю об Аполлоне Григорьеве и М. Л. Михайлове. Вот еще люди, столь сходные во многом, но принадлежавшие к враждебным лагерям; по странной случайности судьба так и не столкнула их ни разу. Эти далекие и слабые потомки Пушкина одиноко дичали, по мере того как дичала русская интеллигенция. Шестидесятничество и есть ведь одичание; только не в смысле возвращения к природе, а в обратном смысле: такого удаления от природы, когда в матерьялистических мозгах заводится слишком уж большая цивилизованная «дичь», «фантазия» (только наизнанку) слишком уж, так сказать, – «не фантастическая». Что такое «цивилизованное одичание»? – Метафоричность мышления, вот что; это она нас заела и поныне ест, не ест, а жадно пожирает. «Метафоричность мышления» – плохое, отвлеченное слово; но за ним стоит сама смерть. Все это, однако, уводит меня от темы; я хочу сейчас заметить «для памяти» только одно: в 60-х годах не было в нашей литературе ни одного таланта и, что важнее, ни одной бездарности, которая не пыталась бы «перепирать» песни Гейне на русский и на русский с разными примесями язык. В то время у наших либералов уже сложилась некая легенда о Гейне; то был яростный революционер наподобие всех Гарибальди, Мадзини, Бюхнеров и Молешоттов и, как две капли воды, на них похожий. Иными словами, Гейне был начистоту забыт, как, впрочем, и все...

3. Памяти Александра Блока (LXXXIII открытое заседание Вольной Философской Ассоциации, 28 августа 1921 г.)

Входимость: 1. Размер: 140кб.

Часть текста: заседание Вольной Философской Ассоциации 28 августа 1921. Андрей Белый Открываю заседание, посвященное памяти Александра Александровича Блока. Россия потеряла своего любимого поэта, который был тесно сплетен с нею. Современность потеряла своего наиболее чуткого сына. Вольная Философская Ассоциация - своего основателя, члена Совета, неизменно духом присутствовавшего среди нас. Многие потеряли друга... Почтим память покойного вставанием. Что есть память? Когда в важные минуты мы собираемся вместе, - мы собираемся не для словесности; не спорить, обмениваться отвлеченными взглядами мы собираемся; мы собираемся для какого-то совместного дела: нечто со-пережить, чтобы со-переживание это в нас отложилось, как жизненное решение. Что значит со-мыслить, со-чувствовать, со-волить? Это значит прийти к какому-то смыслу ; в сочувствиях прийти к организующему началу чувства, иль к любви; любовью найти начало совместного действия (или содействия) воли: соединить наши импульсы, чувства и мысли, как узнания наших переживании в со-знаний. Со-знание - действительность нами творимая - результат действия мысли, воли и чувства; дей-ствительность - действительна (Wirklichkeit-wirken); это есть памятник, память, культура. Поэты всегда индивидуумы особого рода: они всегда выражение какого-то интер-индивидуала (не мое выражение), пересечение коллективов и претворение их в космос индивидуального познания, соединенного с личностью. Поэты - конденсаторы какого то большого сознания. Орудие их - слово-образ. Что есть слово-образ? Оно есть со-дружество смыслов, соединенных в одно, при чем каждый из смыслов опять таки соединение множества мыслей (со-мыслие). B слово-образе связаны бесконечные струи мыслительной жизни. в волну,...

4. Гидони А. И.: Смерть поэта

Входимость: 1. Размер: 6кб.

Часть текста: всех царств, - царство Духа. В нем, в сиянии любви, в свете вдохновения одинаково милы чутким сердцам образы Гете и Шиллера, Байрона и Шелли, Гейне и Альфреда де Мюссе, Пушкина и Мицкевича, Словацкого и Лермонтова, Гюго и Бальзака, Толстого и Достоевского. Как мелко и ничтожно, - придя в это царство судить о великих тенях по внешним случайным и частным признакам, в свои оценки внося мелкие вкусы злобной повседневности. Из убежденной англофобии называть Байрона снобом в мантии трагического сплина, во имя напыщенного пангерманизма окрестить Гюго романтическим фанфароном или во имя плохо понятого еврейского национализма объярлычить Достоевского злостным антисемитом - легче легкого. Но ведь все это оценки - по признакам преходящим. Горе держите сердца! Так думал я при чтении посмертных оценок Блока зарубежной печатью. И, как это печально! - при чтении некрологов той печати, на языке и буквами которой писал поэт "Прекрасной Дамы" и "Двенадцати". О чем спорят? Кто был Блок, - большевик или анти-большевик? Поэма "Двенадцать" сатира - или лироэпическая ода? Зачем - это? Не для того ли, чтобы в первом случае - причислить Блока к мартирологу святых, умученных большевистскими зверствами, во втором - презрительно и брезгливо отмести самую память о нем с праведного пути спасителей России. Сколько во всем этом фальши и забвения собственных убеждений! В ходе русской культуры зарубежные газеты, которые так пишут, несомненно, имеют право претендовать на преемственность с теми русскими публицистами, которые, защищая в 80 и 90 гг. идею чистого искусства, боролись с политической тенденциозностью в области литературной и художественной критики. Именно, под этим углом зрения удалось в общественном сознании молодой России поставить на должную высоту "реакционеров"...

5. Белый А. - Блоку А., 20 июня 1904 г.

Входимость: 1. Размер: 6кб.

Часть текста: (не то лапка кошки, не то тигра) и в то же время опьяненное. Вот дионисич-ность лазури - Чьих-то очей. Все это было бы страшно, все это говорило бы о небывалых провалах, если б не строгий изгиб пурпурных уст, строгий и грустный, грустный. Белая, чище снега (но матовей и бархатней) одежда - и опять-таки все было слишком мягко, если б не пурпурная кровь, которая сочится с бледного чела. А кругом - старинная, неизменно вечная стихия, не то небо, не то весенний пейзаж талого Снега... Вот образ - подлинный - Христа. Тут каждый цвет - грандиознейший синтез, каждая черточка, увеличенная до колоссальных размеров, уже есть Его веяние. Так: Его лазурь: она слагается из сквозящей стариной (бездной) белизны. Белизна же чудесным образом распадается 1) на все цвета спектра, 2) на зеленое и краснопурпурное (зеленый и пурпурный цвет - цвета дионисизма чисто языческого), 3) на золото (желтизна) и лазурь (как цвет спектра) - просветленный, высвеченный дионисизм, где зелень смарагдов (первично земляное; растительное, физиологическое) переходит в голубизну незабудок (еще бы забыть Его, любовно и ласково смотрящего, - тут немецкие сказки: Он, как завершитель германизма - Сверхчеловек), а красно-пурпурное (страсть к миру) - в золото (опьянение тем, что над миром). 4) Золото в свою очередь может распадаться на а) Золотое, дионисически-христианское (перегиб - Вагнер, нежные, как раскаяние и тоска звучащие жалобы Ницше), b) Церковное (риза, парча), с) Желтозолотое (хлеба,...