ПЯТОЕ ДЕЙСТВИЕ
Замковый вал. Всюду полуразрушенные укрепления. Слева, в одной из стен
первого плана, - окно бойницы, на заднем плане - часть жилого помещения с
замковой капеллой. Яромир идет во тьме.
Яромир
Вот и место и окно!
Здесь в окопах полусрытых
Буду ждать, во тьме укрытый,
Чтобы счастья пробил час.
(Ходит взад и вперед.)
Прочь, мучительные мысли!
Черной тучей вы нависли
Над расслабленной душой!
Твердый дух, не знавший страха,
Вы смутили горстью праха,
Праздных призраков игрой!
А! Когда он был убит,
Тот, кто сам убить стремился,
Разве дух мой устрашился?
Кто страшиться мне велит?
Если в равной, честной стычке
Мой кинжал врага сразит -
Жизнь за жизнь, гласит обычай,
Право строгое гласит!
Чья душа трепещет в страхе,
Если враг лежит во прахе?
Прочь сомненья! Что со мной?
Был суровей я душой!
Если прав я в деле был,
Что за страх меня смутил?
Что мне сердце жарко жжет,
Кровь зачем хладна, как лед?
И зачем в проклятый миг,
В миг свершенья, тайно мнилось,
Будто дьявол сам настиг,
Сила неба отвратилась?
Я бежал в проход глухой,
Слышу - враг идет за мной,
Слышу - дышит надо мной,
Вот сейчас возьмет рукой, -
И нежданно в этот миг
Слышу тайный сердца крик:
"Прочь кинжал! Проси прощенья!
Сладко смерти искупленье!"
Но, как пламенный язык,
Гнев разбойника возник,
Душу яростью проник!
Взору чудится жужжанье,
Духи, как луны сиянье,
Мчатся в пляске круговой,
И кинжал уж сжат рукой,
Красен пламень роковой!
Слышу крик: "Спасай себя ты!"
И взношу кинжал проклятый,
А, попал! Мгновенный взмах -
За спиною слышу: "ах!"
Голос слабый и знакомый,
Смертной скованный истомой.
Слышу этот вскрик дрожащий,
И безмерный обнял страх,
Ужас, душу леденящий,
Я безумьем поражен!
Трепет! Дрожь! Хочу бежать!
Словно Каина печать
На челе моем пылает!
Все старанья, все стремленья
Заглушить не в силах крик,
Все звенит в моих ушах
Страшный отзвук, тайных страх,
И несется, полный яда,
Смех чудовищный из ада -
И противиться нет сил:
Не врага ты истребил! -
Кто идет из-за развалин,
Кто спешит ко мне сюда?
О, безумный, путь возвратный
Не найдешь ты никогда!
Если тигр хоть раз единый
Утолил свой дикий гнев,
Ярость стала господином,
Алчет крови жадный зев.
Отступает назад. Входит Болеслав.
Болеслав
Слава богу! Счастье с нами!
Убежал от стражи я,
Но еще я сжат стенами,
И слабеет мощь моя.
Сына нашего ищу я,
Пусть со мною Яромир
Припадет к ногам отцовским,
О, тогда пощада будет,
Или - пусть покончит с сыном
И с отцом - один удар!
Яромир (выходя)
Слышу я отцовский голос!
Болеслав
Яромир? Ты здесь?
Яромир
Я здесь.
Болеслав
Будь благословен.
Яромир
Спасибо!
Не давай благословенья,
Ведь разбойник - проклят он.
Ты, отец, откуда прибыл?
Тайный ход иль верный лом
Вел тебя в объятья сына?
Болеслав
Я бежал из рук врага!
Окружон врагом у пруда,
Был я к графу приведен,
Но болезнь его смутила
Слуг его, и я бежал!
Яромир
Ты бежал! Хвалю тебя!
Сам я также спасся бегством!
Не цветет с тобой нам счастье
Средь людей, душой невинных,
Только в сумраке лесном
Мы - разбойники - живем.
И друг друга <мы> сына!
Болеслав
Для чего теперь молчать?
Час решенья наступает,
Пусть завеса упадет!
Друг, пора тебе узнать,
С кем ты в жизни крепко связан,
Кто сей дар тебе вручил.
Но храни мне благодарность:
Жизнью ты не мне обязан,
Но сберег я жизнь твою.
Яромир
Не тебе? Что говоришь ты?
Болеслав
Да, мой сын - не сын он мой!
Яромир
Я - не сын твой? Не отец ты
Мне, разбойник Болеслав?
Я - не сын твой, нет, старик?
Дай подумать, дай поверить,
О, как сладко верить мне!
Значит, был же, был когда-то
С теми я, кого искал,
Значит, в первый час рожденья
Бог меня не проклинал?
В святотатственную книгу
Богом я не занесен?
Мог любить я, мог стремиться,
Жизнь моя - не страшный сон?
(Сильно схватывает Болеслава.)
О, чудовище порока!
От меня ты укрывался,
Видел ты, как я терзался,
Слышал тайной муки крик -
И немел твой злой язык!
Ты кощунственно проник
В грудь невинного ребенка,
В незапятнанный мой храм,
Лик отца украл ты там,
И поставил свой - пред богом,
Над божественным порогом!
О, чудовище обмана!
В час, когда, склонив колени,
Я молился - и горел
В сердце пламенном мне образ
Неизвестный и святой,
И отцом его назвал я,
И его благословлял я, -
Ты во храм мой проникал,
Уст моих благословенье
Ты, убийца, принимал!
Повтори еще, скажи,
Что отца родное имя
Ты украл, как вор трусливый,
Что не твой я сын, злодей.
Болеслав
Сын мой!
Яромир
Нет, молчи, молчи!
Повторяй слова убийства,
Не священные слова!
Я не сын твой! Я не сын твой!
За такую весть - спасибо!
Ненавидел я тебя,
Чуть добро и зло узнал я,
Чуть узнал я имя бога;
Оттого смертельным взором,
Как убийственным кинжалом,
Грудь ребенка ты пронзал;
Оттого, рукой кровавой
Щеки полные лаская,
Бледный страх ты насылал,
Нежно ты ко мне склонялся,
Над убитыми смеялся,
Смехом рот кривился злой:
"Будь мужчиной, будь со мной!"
Я ж глупец, глупец слепой,
В глубине души не слышал
Потаенных голосов,
В кротким сердцем я боролся,
Изнемог в борьбе бесплодной,
Изливал любовь свою
На кровавые седины
Палача души невинной!
Негодяй, верни назад,
Что рожденье мне сулило,
Сердца радостный покой,
Счастье жизни, сердцу милой,
Дух невинности младой!
Болеслав
Боже! Выслушай меня!
Яромир
Кто ты, где отец мой милый?
Отведи меня к нему!
Пусть он будет земледелом,
Утучнившим землю предков
Потом хмурого чела, -
Этой жизни многотрудной
Дай отдаться вместе с ним,
Бороздить пласты земли
Неподатливой и скудной,
И слезами орошать
В землю брошенные зерна,
И с надеждой робкой ждать
Зеленей на пашне черной.
Пусть он будет бедняком,
Будем с ним в душе влачиться,
В жалкой хижине ютиться,
В нищете и страхе жить,
Хлеб и рубище делить!
Под лучом звезды осенней
Будет ложем мне земля,
Стану я душой блаженней
И богаче короля,
Очи сном угомоня.
Отведи к нему меня!
Болеслав
Хорошо, иди за мной!
Он - не бедный земледелец,
И не знает нищеты,
Нет, он сильный властелин,
Здесь, в стране, его все знают,
Всем князьям родным считают,
Перед ним трепещет мир,
Он - отец твой, Яромир.
Так воспрянь же духом, сын,
Не обижен ты судьбою,
Здесь ты - полный господин,
Стань уверенной стопою,
Гордый граф фон Боротин!
Яромир (испуганно вздрагивая)
А!..
Болеслав
Твой первый детский лепет
Раздавался в залах замка,
Здесь узрел ты свет дневной,
Здесь, хозяина целуя,
Сам не ведая, не чуя,
Жался ты к груди родной...
Яромир (вскрикивая)
Нет!
Болеслав
Поверь, сказал я правду!
Мы пойдем с тобой к нему.
Голос строгого закона
Для разбойника ужасен,
Для родного сына он
Будет, может быть, смягчон.
Поспешим, пока не поздно,
Тяжко раненный лежит он,
С ложа встанет ли, не знаю,
Нынче ночью он упорно
В переходах мрачных замка
По следам гнался за нами,
И кинжалом поражон.
Яромир
Страшный черт! Злорадный черт!
Ты разишь единым словом!
Нет оружия при мне,
Но взамен его природа
Ярость лютую гиены
Зубы, когти мне дала,
Чтоб терзать тебя больнее,
Чтоб послать ехидну в ад!
Эти руки посильнее,
Чем слова твои и взгляд!
(Наступает на него.)
Болеслав
Он сошел с ума! На помощь!
(Убегает.)
Яромир
Это правда? Это правда,
Что сказал мне негодяй?
То, о чем лишь помысл бледный,
Лишь предчувствие одно
Возбуждает дрожь и трепет,
Останавливает кровь?
Неужели правда? - Да!
Да! Сомнений больше нет!
Да - взывает бедный разум,
Да - взывает мрак души,
Образ страшный и зловещий,
Проносясь перед глазами,
Головой окровавленной
Мне кивает: да, да, да!
Стон печальный, похоронный,
Прозвучавший в страшный час
Из груди его сраженной,
Слух наполнил навсегда...
Замер он, шепнув мне: "да!"
Он отец мой, он отец!
Сын ему я, сын ему!
Кто сказал такое слово?
Это слово и убийца
В тайниках души дрожащей
От себя скрывает в страхе.
Кто сказал? Отцеубийца!
Сын - убийца! Сын - убийца!
(Закрывает лицо руками.)
Все, что мир святого знает,
Что прекрасным называет,
Недоступным и святым,
Не сравнится с ним одним.
С милых уст бальзам струится,
Тот, на ком его рука,
Лютой бури не боится,
Видя свет от маяка;
Но безбожник исступленный,
Кто заносит на отца
Свой кинжал рукой презренной, -
Проклят, проклят - до конца!
Слышу, слышу в исступленьи
Голос вечного Суда:
Всем преступникам прощенье,
Мне - убийце - никогда!
Разрывай свои оковы,
Яд порока, проступай,
Ад, ворота отворяй,
Отмыкаются засовы,
Выходите, своры ада:
Ложь в веревках и сетях
С языком своим лукавым,
Зависть с пропастью в очах,
Смерть с ножом своим кровавым,
Лживой клятвы тонкий яд!
Дикий пес богохуленья
Злобно скалит волчьи зубы
На того, кто ласков с ним!
Выходите все на свет,
Вам преграды больше нет!
За блужданье, за скитанье
Не грозит вам наказанье,
Не сравнимы все деянья
С тем, что сделал я один!
Я ли сделал? Я ли это?
Я ль виновен пред судьбою?
Пусть кинжала лезвее
Взнесено моей рукою -
Преступленье - не мое!
Знаю, это сделал я!
Но меж раной и ударом,
Меж убийством и кинжалом,
Между действием и мыслью -
Пропасть страшная лежит,
Не могли ее заполнить
Никакие мысли мудрых,
Ни порывы мощной воли,
Ни науки человека,
Ни живая сила духа,
Ни кичливые открытья,
Что живут не дольше дня;
В недрах пропасти играют
Силы мрачные с судьбой,
Кости черные бросают
За грядущий род людской.
Да, моя была здесь воля,
Но судьбе дано свершить,
Как ни плачу я от боли,
Мне судьбы не отклонить.
Кто сказать открыто смеет:
Так хочу, да будет так!
Все поступки - лишь метанья
В ночь случайности, во мрак,
Сохранит, иль уничтожит -
Кто узнает в вечном сне?
Я могу метанья множить,
Но решать - дано не мне!
Сила мрака, ты не смеешь
Крикнуть мне: "Убийца - ты!"
Я удар ударом встретил,
Но отца убила - ты!
Кто стоит передо мной?
Что мне шепчет мрак ночной?
Дай понять мне знак туманный!
Да, ты шепчешь: лечат раны,
Исцелить велишь больного...
Благодарствуй, вестник добрый,
Бог тебя благослови!
Упоительной надеждой
На его выздоровленье
Ты вернул меня любви.
Да, он должен исцелиться,
Пусть утихнет боль от ран,
Их не сын отцу наносит -
Злого ада злой обман,
Я хочу к ногам приникнуть,
Эти раны целовать,
Лютый пламень жгучей боли
Слез потоком освежать.
Нет, над этой мрачной далью
Темной силе власти нет,
Но над солнцем и звездами -
Все хранящий отчий свет.
Силы мрачные не властны
Над деянием ужасным,
И не случай здесь царит;
Это бог рукою властной
К неизвестной, но прекрасной,
Светлой цели нас стремит.
Он и мною руководит,
Лишь руки я знать не мог;
Тот, кто в скорбь меня приводит,
Мне в блаженстве недалек.
Между тем окна замковой капеллы осветились и оттуда начинают звучать нежные,
но строгие звуки.
Что я слышу? - О, спасибо!
О, шепчитесь, звуки рая,
Сладко пойте, пойте мне,
Словно лебеди ныряя
В моря пенистой волне.
Вашей сладости небесной
Лейте в сердце мне струю,
Вашей песнею прелестной
Усыпляйте скорбь мою.
Знаю, в сладостном напеве
Мир душа моя найдет;
Тот, кто звал в громовом гневе,
Вашим голосом зовет.
Есть надежда на прощенье?
Вы не скажете мне: нет,
И врата уже открыты,
Мира вестникам привет!
Звуки становятся все строже, и наконец им начинают сопутствовать следующие
слова:
Хор изнутри
Встаньте, братья!
Поднимайте
Гроб на траурный порог,
В тьме гробницы
Мирно спится
Тем, чья жизнь полна тревог.
Яромир
Как меняетесь вы быстро,
Голоса духов незримых!
Полны сладости единой
Пели вы, как рой пчелиный,
Так за что ж теперь, казня,
Тайно жалите меня?
То не звуки жизни мирной,
Так звучит напев могильный!
Церковь свет бросает в ночь -
Тише, сердце! Не пророчь!
Только б видеть, видеть, видеть!
Пусть мне гибель суждена!
Он взбирается по грудам развалившихся камней к окну капеллы.
Хор (продолжает)
Если мира
В этом мире
Сын лишил тебя родной,
Там в награду,
Вместо сына,
Твой Отец навек с тобой.
И слепого
Он обрящет,
Как Он Каина нашел,
Преступленью
Есть отмщенье,
Справедливый суд тяжел.
Яромир (бледный, шатаясь, возвращается назад)
Что там было? Что я видел?
Это правда, правда, правда?
Или очи отражают
Только сны души туманной,
Вместо мира светлого?
В месте мрачном и глухом
Был обширный божий дом.
Смертно бледные ланиты
Флером траурным повиты;
В алтаре - господень лик
Отвернулся и поник,
Будто знают эти очи
Тайный ужас долгой ночи.
И, возмездием горя,
Мрачный хор из алтаря
Властно требует отмщенья
За ночные преступленья.
На помост пустой взнесен,
Слуг толпою окружен,
Бледным светом свеч облитый,
Раной красной и открытой
Бледный там грозит мертвец,
Мертвый мой лежит отец.
Тем временем свечи гаснут в церкви.
Как? Отец? Сказать нет силы!
Тот лежит, кого убил я:
Что бы ад мне ни вопил -
Не отцом моим он был!
Я ведь только человек,
Пусть дела чернее ночи,
Все же - то дела людские,
А над жизнию отца -
Дьявол сам бы содрогнулся...
Я о голосе природы
Прежде слышал и читал;
Если вправду был отцом он,
Отчего же он молчал?
Должен был он громко крикнуть
В миг, когда кинжал взнесен:
"Стой! Кого разишь? Опомнись!
Ты к убийцам сопричтен!"
Если б та, кого люблю я,
Та, к кому стремлюсь с тоскою,
Если б мне была сестрою,
То откуда - жар страстей,
Что влечет так жадно к ней?
Бред безумный и больной!
Так ли любит брат родной?
Нет! Пусть факел Гименея
Озаряет, пламенея,
Нашу страстную любовь -
Здесь сольется наша кровь!
Вижу свет, туман редеет,
Всколыхнулась мгла, плывет;
Смелым сердцем бог владеет,
Пусть решенья час пробьет!
Разве слово иль хотенье
Грех помогут искупить?
Нет с дороги возвращенья,
Раз вступив, не отступить.
Не на счастье я родился,
Цвет не цвел невинный мне:
Тот, кто с чертом породнился,
Предан будь ему вполне.
Обладать мне ею надо,
Пусть грозит ей пламень ада,
Пусть небесная гроза
Мечет молнии в глаза!
Ад кромешный, дай любое
Имя ей! - в честном бою
Назову ее женою,
Вырву милую мою!
Наступает час решений,
Дела требует, зовет
Час зловещий привидений!
Вот - окно! Вперед! Вперед!
(Взбираясь наверх.)
Страшно, милая? Не бойся,
Ждать недолго, успокойся,
Сладко грезить, сладко спать,
Сладко друга обнимать.
(Влезает в окно.)
Входит капитан с солдатами, которые ведут Болеслава.
Капитан
Приучил ты нас не спать,
Не пытайся убежать!
Стой, не двинешься ты с места!
Где товарищ твой, скажи?
Здесь ты с ним расстался?
Болеслав
Здесь.
Капитан
Я не вижу никого.
Солдат
Капитан, вот здесь в окне
Видел я, мелькнуло что-то,
Мне казалось, человек
В это узкое отверстье
Торопливо проскользнул...
Это он, клянусь! Наверно
В подземельях тайных замка
Хочет скрыться он от нас!
Капитан
Нас он больше не обманет,
Где бы ни был он - всегда
Мщенья меч его достанет.
Так за мной, друзья! Туда!
(Уходит с солдатами)
Могильный склеп. На заднем плане - высокий памятник Праматери с подобающими
эмблемами. Справа, на первом плане, помост, покрытый черной тканью.
Яромир (входит)
Так! Я здесь! - Душа, мужайся! -
Веет ужасом от стен,
Тихо сказанное слово
Возвращается в мой слух,
Словно кто-то незнакомый
Произнес его... Куда бы
Ни пошел я, предо мной
Лента по полу влечется,
Черно-красная, как кровь.
Возмущается природа,
Трепет ужаса в груди,
Но за ней - иди, иди...
(Его руки встречаются.)
А! Кто холодом обжег?
Чья рука? - Моя, моя!
Как недвижна, холодна,
Прежде кровию полна,
А теперь - рука убийцы,
Холодна рука убийцы!
(Задумывается.)
Пустяки! Нас ждет покой.
Пробил свадьбы час ночной.
Жду невесты дорогой!
Берта!
Праматерь выходит из глубины.
Праматерь
Кто зовет меня?
Яромир
Это ты! - Теперь - все благо,
Возвращается отвага!
Дева, дай тебя обнять,
Бледность с щек твоих согнать!
Отступаешь ты назад?
Устремляешь мрачный взгляд?
Разве свадьбы час печален?
Веселей, любовь моя!
Видишь, счастлив я и весел,
Будь и ты такой, как я!
Знаю я, подруга, басни,
В целом мире нет смешней!
Это - злая ложь, я знаю,
Но смешная, странная!
Эти басни - смейся, Берта! -
Говорят, что ты - сестра!
Ты - сестра моя! Невеста!
Смейся, смейся, без конца.
Праматерь (глухим голосом)
Нет, тебе я не сестра.
Яромир
Говоришь ты жалобно.
Смейся, смейся, ты - сестра!
А отец... Бежим! Готов я!
Ты готова?
Праматерь
Где отец твой?
Яромир
О, молчи!
Праматерь (возвышая голос)
Где отец твой?
Яромир
Не буди ты в сердце гнева.
Кроток я с тобою, дева,
Но когда и мрак и ад
Из глубин души звучат
В возрастающем напеве,
Ярый лев в пустынном гневе -
Пес в сравнении со мной...
Кровь поет в глубоких недрах,
И тому, кто близок сердцу,
Так же близок мой кинжал!
Замолчи!
Праматерь (сильным голосом)
Где отец твой?
Яромир
Кто велит держать ответ?
Где отец? Да знаю ль я?
Ты твердишь о бледном старце
В сединах святых кудрей!
Я настиг его, ты знаешь,
И теперь - он спит, он спит!
(Прижимая руки к груди.)
Часто, часто хочет встать,
Но опять, опять ложится,
И смыкаются зеницы,
Засыпает он, ропща...
Ты смеешься надо мной?
Прочь! Бежим с тобой отсюда!
Головой качаешь бледной?
Клятвы жаркие забыла,
Так любовь мою ты ценишь?
Смелый подвиг ценишь мой?
Все, что было драгоценно,
Весь покой души бесценной,
Мир и небо продал я,
Чтобы крикнуть: "Ты моя!"
Если б знала ты страданья,
Если б ведала терзанья,
Муки ада, бремя зла,
Сердце, кровью залитое,
Приняла душой святою, -
Ты б нежней со мной была,
Ты б меня не предала!
Праматерь
Воротись!
Яромир
Вернуться? Мне?
Нет! Ни шагу без тебя!
Я уйду - и ты - за мной!
Сам отец твой пусть придет,
Пусть в объятия возьмет,
Пусть открытых ран устами
Заклеймит меня словами:
"Проклят будь, убийца!" - Ложь!
От меня ты не уйдешь!
Праматерь
Воротись!
Яромир
Нет, никогда!
Слышно, как выламывают дверь.
Праматерь
Чу! идут!
Яромир
Пускай идут!
Только - жить с тобою, Берта,
Иль с тобою умереть!
Праматерь
Прочь! Беги! Еще не поздно!
Вторая дверь выломана.
Яромир
Берта! Прочь! Бежим со мной!
Праматерь
Мне не быть твоею Бертой!
Я - покойная Праматерь,
Сын греха! Я - мать твоя!
Яромир
То - ланиты Берты милой,
То - любимой Берты грудь!
О, приди! Проснулись силы,
Страсть и радость - с нами будь!
Праматерь
Здесь, взгляни, наряд мой брачный!
Она срывает ткань с закрытого помоста. Мертвая Берта лежит в гробу.
Яромир (отпрянув)
Горе! Призрак! Лик обманный!
Все напрасно! Я с тобой!
Берта! Лик сияет твой!
Ты одна душе желанна!
(Спешит к ней.)
Праматерь
Так приди, погибший!
Открывает руки, он падает в ее объятия.
Яромир
А!
Он отпрядывает, делает несколько шагов, влача дрожащие колени, и потом
падает на гроб Берты. Дверь срывается с петель. Врываются Гюнтер, Болеслав,
Капитан и солдаты.
Капитан
Сдайся! Ты умрешь, убийца!
Праматерь простирает к ним руку. Все останавливаются у двери в оцепенении.
Праматерь (наклоняясь над Яромиром)
Выйди с миром, дух мятежный.
Она склоняется над Яромиром и целует его в лоб, потом поднимает гробовой
покров и скорбно покрывает оба тела. Потом произносит с поднятыми руками.
Совершилось! В час ночной
Вам хвала, благие силы!
Вскройся, ящик гробовой!
То Праматерь в сон могилы
Возвращается домой.
Она возвращается торжественной стопою в гробницу. Когда она исчезает,
вошедшие бросаются на первый план.
Капитан
Не уйдешь теперь!..
Гюнтер (идет поспешно к гробу, поднимает покров и
говорит со слезами)
Мертвец!
Занавес падает.
1908 (1918)
МОНОЛОГ БЕРТЫ
Этот монолог в первой четырехактной обработке трагедии должен был открывать
третье действие, но потом был заменен монологом Берты в конце второго
действия.
Зал как в предыдущих действиях. Свечи на столе. Берта входит.
Берта
Боже, помощи прошу!
Видишь, руки я сложила
И уста твердят молитву;
Ах! Твердить слова святые -
Это значит ли молиться!
Нет, не с праздными словами,
Но с боязнью робкой реешь
Ты, душа, вокруг любимых,
А без помыслов молитва
Смерть, не помощь принесет!
С чистым помыслом, бывало,
Лику Богочеловека
Я молитвы возносила,
Он - мой Брат и мой господь,
Я испрашивала помощь
Через братскую любовь.
Ах, какой надеждой робкой
Грудь исполнена была!
Сердце прядало, волнуясь,
Злое горе отходило,
Так весна освобождает
От шершавой оболочки
Нежной дланью - первый лист;
Зеленеет он надеждой,
Покидая зимний сон,
Вешним духом опьянен;
Далека казалась помощь,
Я же верила - придет!
Если даже невозможно,
Невозможное вздохнет!
Как теперь все изменилось!
Или бог уже не тот?
Или он не внемлет зову? -
Ах, все тот же, тот же бог,
Сил довольно у него,
И ничто не изменилось,
Кроме сердца моего.
Страху темному здесь место,
Мрак и тучи впереди;
Золотая вера детства
Отлетела из груди.
Всем сомненьям грудь открыта,
Я колеблюсь, как во сне;
И страстей крыло разбито,
И надежды нет во мне.
Факел веры дотлевает,
Слышу страха голоса!
Кто чудес не пожелает,
Тем закрыты чудеса!
Садится в кресло, роняя голову на руки.
|