Поиск по творчеству и критике
Cлово "BLEU"
Входимость: 2. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 110кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 19кб.
Часть текста: отделен промежутком времени около 2000 лет от германского императора Вильгельма II, который опустошил страну на наших глазах. За этот промежуток времени Бельгия подчинялась: в средние века – то франкам, то германцам; в новое время в XVI веке – испанскому монарху Филиппу II, при котором произошла знаменитая революция «гезов»; в XVIII веке – Австрия; во время французской революции – французскому революционному генералу Дюмурье, который, сначала заманив народ вольностями, принес с собою новое рабство. Вместе с Наполеоном французское иго было свергнуто; Бельгия подпала новому игу общенидерландского правительства, и только после июльской революции во Франции, в 1830 году, стала самостоятельной конституционной монархией. К борьбе с людьми присоединилась постоянная борьба с океаном. Против опустошений, которыми он грозил, воздвигались плотины, или польдеры. Плодом многовековой и многообразной борьбы и явилась та самостоятельная Бельгия, какою знаем ее мы; образовался народ, соединяющий в себе одновременно крепкие чувства собственников – стремление к накоплению богатств – и чувства самоотверженные и самозабвенные; народ с чертами фламандцев, родственных германцам и голландцам, с одной стороны; этим чертам мы обязаны, например, старой школой фламандской живописи – Рубенсом, Ван-Дейком, Теньером и др.; и с чертами валлонов, родственных французам, с другой стороны; народ, с одной стороны, наклонный в сильнейшей степени к промышленности и торговле, – маленькая Бельгия нашего времени занимает по развитию промышленности одно из первых мест ...
Входимость: 1. Размер: 110кб.
Часть текста: все, что> было. Я лучшей доли не искал. О, сердце, сколько ты любило! О, разум, сколько ты пылал! 2 А. Блок Непробудная... Спи до срока. <А. Блок> 3 <1> Когда писатель умер, мы болеем о нем не его скорбью. Для него нет больше скорби, как отдаться чужой воле, сломиться. Ни нужда, ни цензура, ни дружба, ни даже любовь его не ломали; он оставался таким, каким хотел быть. Но вот он беззащитен, он скован землей, на нем лежит камень тяжелый. Всякий критик мерит его на свой аршин и делает таким, каким ему вздумается. Всякий художник рисует, всякий лепит того пошляка или глупца, какой ему по плечу. И говорит: это Пушкин, это Блок. Ложь и клевета! Не Пушкин и не Блок! А впервые покорный жизни, «достоянье доцента», «побежденный лишь роком»... 4 Мне ль умножать число клеветников? Ремесленным пером говорить о том, что не всегда давалось и перу гениальному? А давно уж твердят, что я должна писать о виденном. И я сама знаю, что должна: я не только видела, я и смотрела. Но чтобы рассказать виденное, нужна точка зрения, раз виденное воспринималось не пассивно, раз на него смотрела. Годятся ли те прежние точки зрения, с которых смотрела? Нет, они субъективны. Я ждала примиренности, объективности, историзма. Нехорошо в мемуарах сводить счеты со своей жизнью, надо от нее быть уже отрезанным. Такой момент не приходит. Я все еще живу этой своей жизнью, болею болью «незабываемых обид» 5 , выбираю любимое и нелюбимое. Если я начну писать искренно, будет совсем не то, что вправе ждать читатель от ...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: и беспорядочен. Верлэн, например, представлен стихами, переведенными уже не раз, — и лучше. Знаменитая строка «Et tout le reste est littftrature» [166] передана: «Все остальное — чернила и проза»: по-видимому, г. Тхоржевский не осмелился посягнуть на «поэзию»? Но ведь Верлэн-то посягнул на нее; или переводчик считает «литературой» одну только прозу? И с этим едва ли согласился бы Верлэн. Такое же элементарное непонимание сказалось в передаче стихотворения: «Le ciel est par dessus le toit si bleu, si calme». [167] Прежде всего, это не беспредметная грусть, как думает г. Тхоржевский, а тоска с похмелья; потому половина нежных слов должна быть выкинута из перевода: «ясное небо нежно блестит, улыбается», «тополь дремлет», «нежная лазурь», «грустная горлинка», «безумец, плачущий украдкою» — всего этого даже в подлиннике нет. Вместо тополя у Верлэна просто дерево, вместо грустной горлинки — только птица; а «безумец», «краткая юность» и многое другое — суть измышления переводчика. «Mon neve familier» вовсе не значит «Моя мечта». — Метерлинк и Верхарн переданы так же вяло и бледно, как все остальное, так что их и не узнать. Напрасно г. Тхоржевский выбирал новейших поэтов. Дальше самых легких стихов Мюссэ ему идти не следовало. «Tristia»...
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Часть текста: пригласили Блока работать? Вышедший в сентябре того же 19‑го года номер первый (и единственный) журнала «Дела и дни Большого Драматического Театра», рассказывает нам о том, как среди некоторых крупнейших петербургских деятелей искусства (М. Горький, Ф. И. Шаляпин, Н. Ф. Монахов, Ю. М. Юрьев и др.) зародилась мысль разрешить проблему «театра революции» путем создания героического театра, «который бы поставил целью своей идеализацию личности, возрождал бы романтизм, поэтически раскрашивал бы человека». В течение зимы 1918 – 19 гг. идея героического театра начала воплощаться и 15 февраля в зале Консерватории состоялось открытие Большого Драматического Театра, поставившего для начала трагедию Фридриха Шиллера — «Дон-Карлос, инфант испанский». Исполнители главных ролей В. В. Максимов, Н. Ф. Монахов, Ю. М. Юрьев являлись головным отрядом мужской части труппы. Первые женские роли должна была играть М. Ф. Андреева. Ставил «Дон-Карлоса» А. Н. Лаврентьев, декорации писал В. А. Щуко. Все эти перечисленные лица и управляющий театром А. И. Гришин входили в первоначальное ядро нового дела. К нему с течением времени должны были примыкать все новые и новые работники. Возникновение в Петербурге театра высокой трагедии, высокой комедии и романтической драмы было, как бы ответом на те проекты, преобразования государственных театров, в частности Александринского, какие Блок развивал летом 18‑го года в известном нам докладе «О репертуаре коммунальных и государственных театров». Естественно, что рано или поздно, новый театр должен был привлечь Блока в свои стены, и приглашение, которое получил поэт, таким образом, не явилось случайностью. Вступив в работу уже в самом конце, правда, вообще краткого сезона, Блок вместе со всеми руководителями ...