Поиск по творчеству и критике
Cлово "MONTE"
Входимость: 4. Размер: 10кб.
Входимость: 4. Размер: 116кб.
Входимость: 3. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 4. Размер: 10кб.
Часть текста: Умбрии Сполето, где осматривают всех приезжих и где берут с них пошлину. В такой жаркий и пыльный полдень теряешься мыслями, ничего уже не хочется смотреть и не о чем думать. Вдруг какой-то человек подошел к нам и предложил посмотреть остатки римского моста. Когда мы согласились, он неожиданно встал на колени в пыль и открыл небольшой люк. Потом зажег огарок, спустился и пригласил нас следовать за собою. В люке пахло сыростью, слышно было близкое журчание воды. На глубине сажен полуторых от поверхности земли, в слабом свете огарка, мне скорее приснилась, или почудилась, чем явилась, осклизлая глыба каменного свода, начало арки моста. Этот призрак так и остался в моей памяти: призраком Рима. Что-то необыкновенное было в этом зрелище, несоответствующее его кажущейся незначительности. Не знаю, что более меня поразило: неожиданность осмотра моста или разница температуры в люке и на площади, или что-то незнакомое в пропорциях арки, или мрачное и странное впечатление от толстого слоя земли, который похоронил под собою то, что до сих пор возвышает и облагораживает наш дух. И сейчас же, как бывает после потрясения, усталость...
Входимость: 4. Размер: 116кб.
Часть текста: что "уничтожил наброски талантливой сцены между Еленой, Другом, Фаиной и Германом в игорном доме", а также "всякие другие наброски". В начале 1908 года Блок напряженно работает над "Песнью Судьбы". "Я уже набросал три акта, - пишет он матери 8 января, - то есть дошел уже до перелома: самое трудное сделано и теперь остается только последнее напряжение всех сил и много черной и упорной работы. Тут я не ленюсь (целиком, например, выбрасываю хорошо написанный, но идейно неудовлетворительный пятый акт)". А через два дня он сообщает Е. П. Иванову: "... никуда не хожу, потому что подвигается драма (хотя медленно и мучительно)". В середине января пишется четвертый акт. "Драма подвигается, теперь пишу четвертый акт. Это - целая область жизни, в которой я строю, ломаю и распоряжаюсь по-свойски. Встречаюсь с хорошо знакомыми лицами и ставлю их в разные положения по своей воле. У них - капризный нрав, и много они открывают при встрече" (Письмо к матери от 17 января). К концу января "общий остов" пьесы готов. Блок сообщает матери: "Необходимо кончить скорее. Называется "Песня Судьбы", драма в четырех действиях и 7-ми картинах. Многие картины готовы и общий остов тоже". Он читает пьесу тетке, Марии Андреевне Бекетовой, и она делает ему "несколько реальных замечаний". С досадой пишет матери: "Проклятая отвлеченность преследует меня и в этой пьесе, хотя, может быть, и менее, чем в остальном. Злюсь за это на своего отца (!). Он-- декадент до мозга костей, ибо яд декадентства и состоит в том, что утрачены сочность, яркость, жизненность, образность, не только типичная, но и характерная... А в жизни еще очень много сочности, которую художник должен...
Входимость: 3. Размер: 35кб.
Часть текста: не можем быть вне политики”, тем не менее, призывает объективно оценивать тех “больших худо жников”, в ч ьих взглядах наблюдается некото рая “политическая размягче нност ь”. К последним Блок относит и Тургенева: в нем, по мнению поэта, “дьявольски соединился больш ой художник с вялым барствующим либералом-конституционалистом”, и во имя же Тургенева, “во имя муз ыки” не следует прятаться от этого, «ибо, — запис ывае т Блок в “Дневнике ”, — иначе мы не оценим Тургенева , т. е. не полюбим его по-настоящему <…> умеющие любить Тургенева» (Блок VII: 359). Причину “замалчивания” Тургенева Блоком сле дует искать в личности самого поэта, который самое сокровенное (“тайное”) — особенно на этапе раннего творчества — старательно прятал не только от “непосвященных”, но да же и от близких друзей (носил “мас к у”); например, в письмах к А. Белому он с легкостью использует “эзотерический” язык, заданный Белым, однако у же в ранних письмах (190 3–1904) чувствуется некая ироническая отс траненность; поэтому так рано Блок...
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Часть текста: друга плохо. Блок настойчиво, с несвойственным ему возбуждением, допытывался: "Что думаете вы о бессмертии, о возможности бессмертия?" Горький ссылался на не слишком убедительную теорию Ламенне о бесконечном кругообращении материи в бесконечности времени. - С этой точки зрения возможно, что через несколько миллионов лет, в хмурый вечер петербургской весны, Блок и Горький снова будут говорить о бессмертии, сидя на скамейке в Летнем саду. - Ну, а вы, вы лично, как думаете? Горький нарисовал картину неизмеримо далекого будущего, когда человечество превратит материю в единую психическую энергию и когда ничего, кроме чистой мысли, не будет. "Мрачная фантазия, - усмехнулся Блок. - Приятно вспомнить, что закон сохранения вещества против нее". Не в пример Горькому, он ни в грош не ставит безграничные возможности "чистой мысли": "Если б мы могли совершенно перестать думать хоть на десять лет. Погасить этот обманчивый, болотный огонек, влекущий нас все глубже в ночь мира, и прислушаться к мировой гармонии сердцем... Остановить бы движение, пусть прекратится время..." На следующий день Горький записал этот разговор, а несколько лет спустя дополнил запись впечатлениями о самом Блоке, о его личности. Короткий рассказ Горького замечателен. Может быть, это самое глубокое из всего, что сказано о Блоке его современниками. "Глаза Блока почти безумны. По блеску их, по дрожи его холодного, но измученного лица я видел, что он жадно хочет говорить, спрашивать. Растирая ногою солнечный узор на земле, он упрекнул меня: - Вы прячетесь. Прячете ваши мысли о духе, об истине. Зачем?.. Говорить с ним - трудно: мне кажется, что он презирает всех, кому чужд и непонятен его мир, а мне этот мир - непонятен"....
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Часть текста: одно и то же, призывая к протесту против спокойной, уравновешенной жизни, против семейного очага, призывая к отказу от счастья, к безбытности, к разрушению семьи, уюта. Все это охватило Ал. Ал. Идеология того времени особенно отчетливо прозвучала впоследствии в его "Песне Судьбы". Уход Германа от личного счастья, от тихой пристани - вот отголосок тех настроений: "Я понял, что мы одни на блаженном острове, отделенные от всего мира. Разве можно жить так одиноко и счастливо?.." и дальше: "Господи. Так не могу больше. Мне слишком хорошо в моем тихом белом доме. Дай мне силу проститься с ним и увидать, какова жизнь на свете"... И позднее в набросках и планах поэмы "Возмездие". "Все разрастающиеся события были для него только образами развертывающегося хаоса. Скоро волнение его нашло себе русло: он попал в общество людей, у которых не сходили с языка слова "революция", "мятеж", "анархия", "безумие". Здесь были красивые женщины "с вечно смятой розой на груди" - с приподнятой головой и приоткрытыми губами. Вино лилось рекой. Каждый "безумствовал", каждый хотел разрушить семью, домашний очаг - свой вместе с чужим". В таком настроении был поэт,...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: Публицистика Блока Дневники: Дневник 1901–1902 года Дневник 1911 года Дневник 1912 года Дневник 1913 года Дневник 1917 года Дневник 1918 года Дневник 1919 года Дневник 1920 года Дневник 1921 года Из записных книжек и дневников (фрагменты) - вариант 1 Дневники и записные книжки (фрагменты) - вариант 2 Воспоминания: Воспоминания о Леониде Андрееве Статьи: Владимир Соловьев и наши дни Интеллигенция и революция Искусство и революция К избирателям Крушение гуманизма Михаил Александрович Бакунин Может ли интеллигенция работать с большевиками? Народ и Интеллигенция Новое общество художников О Льве Толстом Памяти Врубеля Последние дни императорской власти "Религиозные искания" и народ Русские дэнди Рыцарь-монах Солнце над Россией (Восьмидесятилетие Льва Николаевича Толстого) Стихия и культура "Что сейчас делать?.. " Молнии искусства (итальянские впечатления): Предисловие Маски на улице Немые свидетели Вечер в Сиене Взгляд египтянки Призрак Рима и Monte Luca Wirballen Автографы: Спроге Л.: Неизвестный инскрипт А. Блока и письмо А. В. Гиппиуса к Л. Д. Блок
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Часть текста: тех, кто лечил ею душу, - для Гете и Байрона, немецких романтиков и Стендаля, Гоголя и Александра Иванова. Вспомнилось, как французский скептик и русский провидец, не сговариваясь, сказали, в сущности, об одном и том же - один: "В Италии человек ближе к счастью, чем где-либо"; другой: "Целой верстой здесь человек ближе к божеству". Другое дело, что потом все оказалось не совсем так, а может быть, даже и совсем не так. Венский поезд пересекал границу между Филлахом и Тарвизио вечером. Потом медленно шел по длинной и узкой дамбе, соединяющей венецианский архипелаг с материком, - шел словно по тихой воде, тускло поблескивавшей с обеих сторон. Поселились в маленьком уютном отеле на берегу Лагуны, в двух шагах от Сан-Марко и Палаццо Дукале. Ранним утром Блока разбудил густой колокольный перезвон - сначала близко, потом все дальше вступали в концерт все новые колокола. Он быстро оделся и вышел. Лагуна скрывалась в жемчужно светящемся тумане. Где-то за его непроницаемой пеленой равномерно били в сигнальный колокол, - он звучал сам по себе, надтреснуто и тревожно. Постепенно туман редел, выглянуло бледное солнце - и проступил пейзаж, знакомый по множеству изображений: совершенно зеленая вода Адриатики, черные гондолы, бьющиеся о скользкие от ила причальные сваи, стройная башня и легкий палладианский купол на Сан-Джорджо. Начались хождения - вдвоем и в одиночку - по...
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: одна широко распространенная его фотография 1907 года. Молодой, двадцатисемилетний поэт, с длинными кудрявыми волосами, снят на ней в черной рубахе, с большим белым отложным воротником, какие тогда носили художники. Какой он сейчас, через одиннадцать лет?.. Был светлый летний петербургский вечер. В просторной комнате было пустовато. В глубине, у окна, стоял небольшой письменный стол и на некотором расстоянии от него — диван. В другом конце кабинета, против входа из передней, в углу стоял другой, небольшой круглый стол, покрытый плюшевой скатертью. Вокруг стола было несколько простых ореховых кресел. У стены, против окон, стоял книжный шкаф. Такую обстановку можно было встретить в квартире людей со средним достатком. Не успел я как следует осмотреться, как справа, из другой двери, легкой походкой вышел стройный, красивый человек с немного откинутой назад головой Аполлона. Он был выше среднего роста, хорошо сложен. Вьющиеся волосы светло-пепельного цвета были коротко подстрижены. Запомнилось еще,...