Поиск по творчеству и критике
Cлово "PETIT"
Входимость: 1. Размер: 80кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 97кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 80кб.
Часть текста: покойника частично выведен наш общий знакомый Аркадий Руманов, талантливо симулировавший надрывную искренность и размашистую поэтичность души. Я помню, что тот «паноптикум печальный», который упоминается в блоковской «Клеопатре», находился на Невском, в доме № 86, близ Литейного, и что больше полувека назад, в декабре, я увидел там Александра Александровича, и меня удивило, как понуро и мрачно он стоит возле восковой полулежащей царицы с узенькой змейкой в руке — с черной резиновой змейкой, которая, подчиняясь незамысловатой пружине, снова и снова тысячу раз подряд жалит ее голую грудь, к удовольствию каких-то похабных картузников. Блок смотрел на нее оцепенело и скорбно. Она лежит в гробу стеклянном, И не мертва и не жива, А люди шепчут неустанно О ней бесстыдные слова. Читая его пятистопные белые ямбы о северном море, которые по своей классической образности единственные в нашей поэзии могут сравниться с пушкинскими, я вспоминаю тогдашний Сестрорецкий курорт с большим рестораном у самого берега и ту пузатую, допотопную моторную лодку, которую сдавал напрокат какой-то полуголый татуированный грек и в которую уселись, пройдя по дощатым мосткам, писатель Георгий Чулков (насколько помню), Зиновий...
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: на культуре, науке, литературе, искусстве. Презрение ко всему внешнему, мелкому, суетному, меркантильному и карьерному... И при всем том - в новой исторической обстановке - уже некоторая запоздалость и замедленность этой жизни. И еще - строгая требовательность к посторонним людям. Так было и с моей семьей: В ней старина еще дышала И жить по-новому мешала, Вознаграждая тишиной И благородством запоздалым... И заколдован был сей круг: Свои словечки и привычки, Над всем чужим - всегда кавычки, И даже иногда - испуг; А жизнь меж тем кругом менялась, И зашаталось все кругом, И ветром новое врывалось В гостеприимный старый дом... До самого конца поэт хранил благодарную память о нравственной атмосфере бекетовского дома. В годы своего духовного перелома он утверждал, что чем глубже и острее чувствует связь с родиной и народом, чем сильнее ненавидит всякое уничтожение и унижение человека, тем большую опору находит в идеалах и понятиях, господствовавших в его семье. "Ведь я... с молоком матери впитал в себя дух русского "гуманизма". Дед мой - А. Н. Бекетов, ректор СПб. университета, и я по происхождению и по крови "гуманист"... Чем более пробуждается во мне сознание себя как части этого родного целого, как "гражданина своей родины", тем громче говорит во мне кровь". Бекетовская кровь... Глава семьи - сороковых Годов соратник; он поныне, В числе людей...
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Часть текста: больнице. Душевную неуравновешенность унаследовал от него сын-- профессор и внук - поэт. Отец Блока, Александр Львович, блестяще окончил юридический факультет Петербургского университета, был любимым учеником профессора А. Д. Градовского и занимал кафедру государственного права в Варшавском университете. Научное наследие его довольно скудно: две небольшие книжки по государственному праву и незаконченный труд--"Политика в кругу наук", над которой он работал 21 год. В первой своей книге "Государственная власть в европейском обществе" (1880) Александр Львович восстает против государства и проповедует революционный анархизм. "Не лучше ли, - пишет он, - людям упразднить такого рода от них независимую и стесняющую форму общежития (государство)". Цензура первоначально присудила книгу к сожжению. Вторая книга А. Л. Блока "Политическая литература в России и о России" (1884) - причудливое сочетание научности с публицистикой, памфлета с социальной утопией. Автор саркастически обличает буржуазную Европу и противопоставляет ей русское "мужичье царство"; его характеристика русского народа остра и парадоксальна; А. Л. Блок восхваляет "беспринципность, язвительную насмешливость, едкую иронию, нелицемерность самого зла, ...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: Женат был мой дед на дочери новгородского губернатора – Ариадне Александровне Черкасовой. Софья Николаевна Тутолмина: ‹…› Наша бабушка Ариадна Александровна Блок, которая жила с нами, не могла простить матери поэта ее уход от Александра Львовича, ее обожаемого старшего сына, и отношения были порваны. Но та же бабушка передала мне как-то стихи, написанные Сашей, и велела ответить ему тоже стихами. Бекетовы Сергей Михайлович Соловьев (1885–1942), поэт-символист, друг А. А. Блока и Андрея Белого: Гнездо, из которого вылетел лебедь новой русской поэзии, – Шахматово, – было основано дедом Блока по матери, ботаником А. Н. Бекетовым. Помню его стариком. Некрасивый, но удивительно изящный, в серой крылатке, «старик, как лунь седой», мягкий, благородный, во всем печать французской культуры: Сладко вспомнить за обедом Старый, пламенный Париж. В молодости, как убежденный натуралист, ненавидел классицизм, возмущался развратностью древних поэтов, но потом с гордостью говорил: «Саша переводит Горация в стихах. Александр Александрович Блок. Из «Автобиографии»: Дед мой, Андрей Николаевич Бекетов, ботаник, был ректором Петербургского университета в его лучшие годы (я и родился в «ректорском доме»). Петербургские Высшие женские курсы, называемые «Бестужевскими» (по имени К. Н. Бестужева-Рюмина), обязаны существованием своим главным образом моему деду. Он принадлежал к тем идеалистам чистой воды, которых наше время уже почти не знает. Собственно, нам уже...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: семейной заводи, которую ничто не волновало извне. Мать Блока была дочерью известного в свое время ученого — ботаника, ректора Петербургского университета Андрея Николаевича Бекетова. Бекетов принадлежал к старинной дворянской семье, когда-то богатой, но разорившейся. У него было лишь небольшое, купленное им самим имение в Шахматове (Клинский уезд, Московской губернии), где и проходило детство Блока. Дед поэта был яркой фигурой среди русских культурных людей конца XIX века, разносторонне образованным, увлекавшимся общественной деятельностью, либерально настроенным человеком. Своеобразный облик его рисует Блок в своей автобиографии: «Он принадлежал к тем идеалистам чистой воды, которых наше время уже почти не знает... В своем сельце Шахматове... дед мой выходил к мужикам на крыльцо, потряхивая носовым платком, совершенно по той же причине, по которой И. С. Тургенев, разговаривая со своими крепостными, смущенно отколупывал кусочки краски с подъезда, обещая отдать все, что ни спросят: лишь бы отвязались. Встречая знакомого мужика, дед мой брал его за плечо и начинал свою речь словами: „Eh bien, mon petit..." Иногда на том разговор и кончался. Любимыми собеседниками были памятные мне отъявленные мошенники и плуты: старый Jacobe Fidele, который разграбил у нас половину хозяйственной утвари, и разбойник Федор Куранов... Однажды дед мой, видя, что мужик несет из лесу на плече березку, сказал ему: «Ты устал, дай я тебе помогу». При этом ему и в голову не пришло то очевидное обстоятельство, что березка срублена в нашем лесу». Ярким человеком была и жена А. Н. Бекетова — бабушка Блока — Елизавета Григорьевна, дочь...
Входимость: 1. Размер: 97кб.
Часть текста: время — великое и что именно мы стоим в центре жизни, т. е. в том месте, где сходятся все духовные нити, куда доходят все звуки. Я начинаю эту запись, стесняясь от своего суконного языка перед самим собою, усталый от нескольких дней (или недель), проведенных в большом напряжении и восторге, но отдохнувший от тяжелого и ненужного последних лет. Мне скоро 31 год. Я много пережил лично и был участником нескольких, быстро сменивших друг друга, эпох русской жизни. Многое никуда не вписано, и много драгоценного безвозвратно потеряно. В начале сентября мы воротились: Люба — из Парижа, я — оттуда же, проехав Бельгию и Голландию и поживя в Берлине. Мама поселилась здесь, у них уютно и тихо. Как из итальянской поездки (1909) вынесено искусство, так и из этой — о жизни: тягостное, пестрое, много несвязного. Женя, как и летом, непонятен мне, но дорог и любим. В последний раз, когда он приходил, мне было с ним чрезвычайно хорошо. Мама близка с Марией Павловной, — сны Марии Павловны, припадки. Пяст живет, сцепя зубы, злится и ждет лучшего. Он поселился в непрактической квартире с сильно беременной женой, каждый день на службе, послал рассказ (больница, Врубель?) в «Русскую мысль» (через Ремизова), перевел Тирсо ди Молину (как я «Праматерь» — много никуда не годного, чего, как и я тогда (ЫЯ — Бенуа!), не видит). Стихов не пишет. «Западник». Мы еще не видались как следует. Городецкий — затихший, милый. Его статья обо мне, несказанно тронувшая (Люба приносит ее, когда я лежу в кровати утром в смертельном ужасе и больной от «пьянства» накануне). Его комедия — свидания с Савиной, аудиенция у чиновника Теляковского. Его жена поет. Никитин (сейчас он в Воронеже открывает памятник). Все только факты, почти голые, осветится понемногу потом, если писать почаще. Клюев — большое событие в моей ...