Поиск по творчеству и критике
Cлово "ETRE"
Входимость: 2. Размер: 50кб.
Входимость: 1. Размер: 103кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 50кб.
Часть текста: образ: является Богоматерью, которую отражает щит светлый воина; щит этот - солнечный; видит Женой, облеченную в солнце Ее. Был в щите Твой лик нерукотворный Светел навсегда 86 . Богоматерь является строчками третьего тома; и шествует скорбно перед гробом усопшей девицы во образе, в лике образа: "Утоли моя печали"; тень в сфере душевной Ее есть Россия, душа; Блок вперяется в душу народа, как Гоголь; он любит Ее, как Ей верный жених; и - как сын. Эта девушка, Гретхен, Царевна, - воистину отражение русской жизни: теперь для него каждодневная жизнь русской женщины (может быть - Магдалины) 87 , которая - в темном грехе, как и в святости - может быть, есть Елена Прекрасная; в третьем томе стихов есть Елена, порою - цыганка; порою - Кармен, Карменсита. Блок ныне уже национальный поэт: всей земли и всей толщи народа; он - даже: поэт традиционного народничества нашего; перекликаются с ним Есенин и Клюев; с последним считается он; он находится с Клюевым в действенной переписке 88 ; поэты народные близки ему (в противоположность поэтам акмеистической школы); он - понял: Россия вынашивает особую тайну в своем отношении к...
Входимость: 1. Размер: 103кб.
Часть текста: стихотворения; убийца-двойник — совершит и отпадет, а созерцателю-то, который не принимал участия в убийстве, — вся награда. Мысль-то сумасшедшая, да ведь и награда — сумасшествие, которое застынет в сладостном созерцании совершенного другим. Память о ноже будет идеальна, ибо нож был хоть и реален, но в мечтах — вот она, великая тайна… 29 декабря Вот в эту минуту я настолько утончен и уравновешен, что смогу завещать. Складываются в одно местечко (страшная близость яви и сна, земли и неба!) — укромненькое — все бумаги (и эта) и иные книги. Первое место — «Северные цветы» — не за содержание, а за то, что несет на страницах кресты. А спросить у — [8] . Потом — стихи Соловьева. Мои стихи прошу уложить туда же — и еще кое-что. Теперь с этим покончено — и пусть все сохранит, кто нуждается, а кому понадобится, не отдавать, за исключением —, что выяснится позже написания этих строчек. * * * Мы все, сколько нас ни есть, здоровые и больные, сильные и дряхлые, голубые и розовые, черные и красные, остановились на углу знакомой и давно нами посещаемой улицы и условились выкинуть штуку единодушно и мудро-красиво. И все согласились, а кто и не хотел — подчинился. Нас не два старика только, а есть и молодые и зрелые. Сильные-то и взяли верх пока. — А перед совершением подвига оставляем мы это завещаньице, кому понадобится, и просим о нас не крушиться, за те мысли наши — умные, чувства наши — глубокие, а поступки наши — сильные. Были среди нас Пьеро, а есть и матросы и китайские мыслишки, а руки у нас набиты...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: `a d’autres lois que celles du ma"estro, une musique qui ne s’adresse pas `a l’oreille charnelle, qui ne proc`ede pas par tierces et par quintes… A. Pictet. Une course `a Chamounix (1838) Хотя эта книжка является рядом case studies, анализов конкретных текстов, а не последовательным, целостным нарративом (наподобие, например, биографического), задумывалась она именно как цикл статей, где за разнородностью наблюдений и привлекаемых контекстов можно разглядеть определенный исследовательский замысел, проблематику, связывающую в некоторое единство работы, которые на первый взгляд могут показаться направленными в разные стороны. Историки модернизма очень хорошо знают, какое колоссальное влияние оказали война с Японией, первая русская революция, а также годы, последовавшие за революционным взрывом 1905-1907 годов, на историю русского символизма. Не учитывая воздействия политических событий, невозможно понять идеологические маршруты символистов – уход Дмитрия Мережковского в сторону довольно радикальных революционных предпочтений, идей «религиозной общественности» и пр. или общественно-политические метания Андрея Белого от левого радикализма в 1905 году к антиреволюционной позиции, занятой писателем в его главном романе «Петербург», «отложенной» реакции на первую русскую революцию. Не будет большим преувеличением сказать, что изначально, в «Стихах о Прекрасной Даме», блоковская литературная позиция предполагала разрыв поэта и «общественности», осторожнее говоря, почти полную индифферентность лирического героя к общественно-политическим страстям. Блок начинает свой литературный путь как одинокий, замкнутый на внутренних переживаниях мистик-соловьевец, описывающий в поэтических...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: жизнью, желанием сказать еще раз зорям - "да"; мне запомнилась ширь уже сжатых полей; и - пологие склоны оврагов; в то время усиленно занимался я Гефдингом 3 , чтением "Метафизики" Вундта 4 и "Психологии" Джеймса; я так же внимательно перечитывал "Критику" Канта 5 , перерабатывая свое прежнее отношение к Канту, готовил эскиз для введения в книгу, которая вырастала в сознании; эскиз напечатан был в "Новом Пути" (тут же, вскоре) - "О целесообразности" 7 ; принципы целесообразности я объясняю из образов переживанья, которое - цельно; все символическое есть цельное; цель - абстракция целого; цель есть то самое, что во мне поднимает переживание ценности; от целевого абстрактного взгляда на жизнь мы должны перейти в область праксиса; философия практического идеализма вставала во мне; мне казалось, что я подошел к пониманию мифологемы, построенной в Шахматове; "Lapan" - был мной понят. В переживаньях сознания - дана достоверность; сознание - растяжимо; предел достоверности - тоже; само восприятие - лишь...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: Самая несчастная из всех та внутренняя «специальность», что сосредотачивает человека на одном лице — своем или чужом, чем нарушается общественное «равновесие», к<ото>рое (поскольку и оно — не непосредств<енное> проявление, а только производное, несовершенное творение благого божества) за это воздает жестокое «отмщение», едва ли открывая «молодому Вертеру» «иные дали»: ведь ему пришлось бы дальше созерцать «прекрасное созвездие Б. Медв<еди>цы» [23] — «когда б он знал» (хотя бы из латинского Томазия), что избавляется в «уединении» от посторонней «глупости», но наживает собственную — «более опасную». [24] Конечно Ты и без меня (да и без Д. С. Мережковского) отлично понимаешь Гете, у к-рого «как в первый день прекрасны — аllе seine hohen Werke»; [25] отчего бы и не подражать ему (способному уравновешивать каких-нибудь терзающих «вакханок» Еврипидовых с истерзанными соловьевскими «чертями») в объективном юморе (уже эпистолярном)? Впрочем, я не столько задаю головоломные вопросы, сколько «отвечаю» (скромно) по-французски: cela viendra un jour peut-^etre, [26] Твоей Маме прежде удавалось более комическое, вообще эпическое; «юмора» — житейского, быть может, и литературного — не лишены и «Блоки» — при хорошей пище и благоприятной почве для него (не чуждого твоим же детским...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: XIX века: Там, в сером и гнилом тумане,Увяла плоть, и дух погас,И ангел сам священной брани,Казалось, отлетел от нас: Там – распри кровные решаютДипломатическим умом,Там – пушки новые мешаютСойтись лицом к лицу с врагом,Там – вместо храбрости – нахальство,А вместо подвигов – «психоз»,И вечно ссорится начальство,И длинный громоздкой обозВолочит за собой команда,Штаб, интендантов, грязь кляня,Рожком горниста – рог РоландаИ шлем – фуражкой заменя…[Блок V, 24-25] В предыдущей главе я попытался продемонстрировать, что упоминание «дипломатического ума», которым решают «кровные распри», а также «новых пушек» восходит к парафразам «Будущей войны» варшавского банкира И. С. Блиоха, с которыми Блок познакомился, слушая лекцию П. Н. Милюкова, посвященную вопросам международного разоружения (эту лекцию, как уже отмечалось, Блок посетил 22 марта 1911 года и упомянул о ней в предисловии к поэме в 1919-м). С парафразами исследования Блиоха у Милюкова я связывал блоковское представление о «гуманном» XIX столетии, выбравшем путь дипломатии, а не войны, отказавшемся от прямого боестолкновения («Там – пушки новые мешают…») и забывшем о былых рыцарских доблестях («рог Роланда»). Отнюдь не дезавуируя выводы предыдущей главы, попытаюсь тем не менее скорректировать и дополнить приведенные там наблюдения. Думается, что ключевым вопросом для понимания данного фрагмента является семантика...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: отказали мне в «созерцании» мира. Это именно так, ибо я ощущаю скорее нужду «ощутить» «три жизни» («Подросток»), чем провести одну в сплошном «созерцании». От созерцаний душно. Ни одного «чувствования» я не отдам за тьму «созерцаний». Скажу Вам, что про наш-то век можно сказать, что он Свободой грезил золотою И небом Греции своей. Что другое, а это так. Все «отсозерцались». Мережковский говорит: «будем делать». Брюсов жалуется, что он не Скиф (!). Это смешно, но бог знает, как правильно. Раскольников ведь из нашей «эры». Убить старуху — больше, чем написать статью о том, как хорошо бы ее убить, но без статьи-то нынче не убивают. Статья — дань веку. Она только предрасполагает и обостряет, а не тупит волю. Что касается людей «воли» как таковой, то есть и они — и в нашем веке и на наших глазах. Погрязшие в сплошной и беспросветной мистике, конечно, не помнят о Менделееве (и tutti quanti, [9] как сказал блаженной памяти Фед. Мих. Достоевский). Однако Менделеев, не нуждаясь в мистических санкциях (я не бранюсь, а только отдаю должное), — человек «творчества» как такового. И Ваша «сила творящая» находит в нем своего «делателя». Разве Вы не видите, что все порываются делать, может быть лишь некоторые стараются еще оградить себя «забором мечтаний». «Мистическое созерцание» отходит. «Мистическая воля» — дело другое. В воздухе-то дрожат какие-то не мертвые «трели». Вселенский голос плачет о прошлом покое и о грядущем перевороте. В нем и сожаление и желание. Неужели плеяда гибнущих застрельщиков (Антоний, Добролюбов, Ореус, Эрлих!) не говорит о границе, до которой мы дошли. Если да, то что же остается, как не ...