Поиск по творчеству и критике
Cлово "ARDEN"
Входимость: 2. Размер: 17кб.
Входимость: 2. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 164кб.
Входимость: 1. Размер: 86кб.
Входимость: 1. Размер: 45кб.
Входимость: 1. Размер: 158кб.
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 17кб.
Часть текста: угодно хранить мимолетное, случайное, какую-нибудь мелочь жизни, не сберегая того, что неизмеримо нужнее и важнее. Досадуешь: помнишь пустяки, забыл чуть ли не самое главное — и боишься лукавой помощи мемуарного воображения, которое в правду подмешивает поэзию. Вот почему только скупые крохи извлекаю я из своих воспоминаний о Блоке. Не помню той первой минуты, когда я увидел Блока при первой с ним встрече. Не помню, кто меня с ним познакомил — осенью 1906 года, в Петербурге, — в сутолоке многолюдного вечера у издателей начавших выходить с весны следующего года альманахов «Шиповник». Но помню с неугасающей ясностью: вот он, Блок, сидит почти против меня, по другую сторону длинного стола, за которым жуют и пьют именитые и неименитые, громкие и тихие поэты и прозаики — планеты, кометы и аэролиты литературы тех лет. Помню: с какой-то безвольностью я тянусь к нему, больше всего к нему, только, пожалуй, к нему. По совести, мог бы я тогда признаться, что влюбляюсь в него, то есть делю участь многих современников. Все время я подглядываю Блока, украдкой слежу за его сдержанными жестами, ловлю его слова, долетающие до меня в шуме застольных разговоров. Мой сосед справа, А. И. Куприн, трогает меня локтем и, указывая малозаметным движением руки на Блока, тихо спрашивает: — Кто этот молодой человек? — Блок... — так же тихо отвечаю я. — Это Блок? — с каким-то неожиданным для меня удивлением...
Входимость: 2. Размер: 19кб.
Часть текста: 1912 г. БЕЛЫЙ - БЛОКУ <8 или 9 марта 1912. Москва> 1 Милый, дорогой, бесконечно близкий! Только сейчас после возвращения из Петербурга немного пришел в себя. Москва навалилась множеством неприятностей, и я десять дней только и делал, что распутывал узлы. Бесконечно Ты прав, избегая людей. Редко люди умеют друг другу дарить свою душу: обычно же они требуют себе душу близких. Так и в Москве: в Петербурге мы с Асей вращались среди людей, как иноземцы; и несмотря на всю суету умели сохранять себя; а за десять дней жизни в Москве я совершенно измучился, ибо слишком много людей здесь связаны какою-то роковою цепью; и поскольку сейчас приходится больше отзываться на темное, поскольку всюду видишь ряд нападений, постольку общая наша московская друг с другом связь в какой-то никому лично не принадлежащей истерике, где источника истерики нет, а всё только проявления: уберечься от этого невозможно. Милый, вспоминаю нашу встречу светло, светло - радостно, радостно: пусть будет и впредь - так. Едва я приехал, как мне подвалили груду корректур, рад деловых совещаний, ревизия "Мусагета", сложности в отношении между Кожеб<аткиным> и "Логосом", ...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: посвященная ограничению значения "символической школы", которую Вячеслав проповедует упорно и, я сказал бы, без музыкального слуха (помнишь, Ты говорил об отсутствии музык<ального> слуха у Мережковского? - Рядом с этой статьей В. И. - и фельетон Мережковского - симфония), - Твоя статья производит впечатление форточки, открытой в накуренной комнате; но форточки узкой, потому что и Ты говоришь здесь, закрыв лицо. Ведь для "вонеловенивания" сходимся мы в "Трудах и днях"; а все, что есть пока в первом отделе, могло бы быть и в "Аполлоне". Первый No - номер Вячеслава Иванова; над печальными людьми, над печальной Россией в лохмотьях он с приятностью громыхнул жестяным листом, - только так я слышу это режущее мне ухо восклицание о χάϑαρσις'e. {Катарсис (очищение) (греч.).} И потому бросаюсь я от этого жестяного грохота к умной и страстной статье Метнера 6 , пускай - на тему, далекую мне: за ней я вижу это печальное человеческое лицо гонимого судьбой. Оттого-то я сам хочу говорить о Стриндберге 7 (кстати, Пяст пишет об Э. По, главн<ым> образом, кажется, опираясь на "Εὔρηχα" и биографию) 8 . Всю кашу заварил Вячеслав Иванов; можно повернуть оптимистически и сказать: Вяч. Ив<анов>, грозно нападая на кого-то, потрясает манифестом о символической школе, - и горе тому, кто не с ней; Ты всячески стараешься свести эту "школу" к minimum'у; она, в конце концов, только "внутренний канон"; наконец, Пяст объясняет, что "внутренний канон" есть... 2 х 2 = 4. 9 Завершив, наконец, как бы по необходимости, этот круг, созданный не потребностями "Мусагета", но Ивановским желанием властвовать над какой-то страной во что бы то ни стало, даже при отсутствии подданных, - "Труды и дни" переходят к делу в статье Метнера; здесь появляются имена, за именами - встают лица, а лица освещаются вспышками человеческого ...
Входимость: 1. Размер: 164кб.
Часть текста: лет), или — хоть иметь надежду подняться, оправиться, отдохнуть и идти к людям, разумея под ними уже не только «толпу» (а это очень возможно для иных, — но не для всех), — для этого надо было иметь большие нравственные силы, т. е. известную «культурную избранность», ибо нравственные фонды наследственны. В наши дни все еще длится — и еще не закончен — этот нравственный отбор; вот почему, между прочим, так сильно еще озлобление, так аккуратно отмеривается и отвешивается количество арийской и семитической крови, так возбуждены национальные чувства; потому не устарели еще и «сословные счеты», ибо бывшие сословия — культурные ценности, и очень важно, какою культурною струей питался каждый из нас (интересно, когда касается тех, кто еще имеет «надежды», т. е. не «выродился», не разложился, не все ему «трын-трава»). Вчерашнее воззвание Мережковского — очень высоко и очень больно. Он призывает к общественной совести, тогда как у многих из нас еще и личная совесть не ожила. Пишу я вяло и мутно, как только что родившийся. Чем больше привык к «красивости», тем нескладнее выходят размышления о живом, о том, что во времени и пространстве. Пока не найдешь действительной связи между временным и вневременным, до тех пор не станешь писателем, не только понятным, но и кому-либо и на что-либо, кроме баловства, нужным. Весенних ...
Входимость: 1. Размер: 86кб.
Часть текста: этой новой ситуации довольно отчетливо начинают соотноситься Блоком с проблематикой «общественности». Движение в сторону «общественности» инспирирует критику «интеллигенции» и апологетику «народа», который связывается поэтом с идеей «судьбы». Так, в статье 1906 года «Поэзия заговоров и заклинаний», характеризуя магические практики народной культуры, Блок вводит различие между «судьбой», под знаком которой протекает «народная жизнь», и «случаем», покорившим творческую жизнь интеллигенции: В первобытной душе – польза и красота занимают одинаково почетные места. Они находятся в единстве и согласии между собою; союз их определим словами: прекрасное – полезно, полезное – прекрасно. Это и есть тот единственный истинный союз, который запрещает творить кумиры и который распался в сознании интеллигентного большинства, так что, по слову Вл. Соловьева, «кумир красоты стал так же бездушен, как кумир пользы». Разрыва этого религиозного союза избежал «темный» народ. Вот почему он –...
Входимость: 1. Размер: 45кб.
Часть текста: Каков был Блок? Красив? И да и нет. Были ли глаза его светлыми или темными? Вились или гладкими были его волосы? На все отвечу: и да и нет. Когда Блок бывал весел духом, спокоен, здоров, то кожа его лица, даже зимой, отливала золотисто-красным загаром, мерцали голубовато-серые глаза, волосы орехового оттенка (иного определения не подберу), легкие и пушистые, венчали высокое чело. Очерк рта выразительный, и когда он плотно сжимал губы, то лицо внезапно приобретало суровое, замкнутое выражение, когда же улыбался, оно сразу светлело и молодело. Походка упругая, легкая, фигура статная, ладная, весь он какой- то «подобранный», все сидит на нем элегантно, ничего кричащего, вульгарного. <...> В дни душевного смятения, упадка духа, физического недомогания лицо серело, глаза тускнели, волосы темнели и переставали пушиться. Он словно сникал, и даже поступь тяжелела. Есть снимок Блока в гробу: на подушке покоится голова поэта с темными, совершенно гладкими волосами. Вот потому- то к внешности Александра Блока я буду возвращаться несколько раз, и всегда в связи с теми моментами, о которых буду рассказывать. Мое знакомство с ним началось не с личной встречи, а с переписки, но иногда мне приходилось встречать его то тут, то там. Мы жили в Петербурге. Муж мой, П. С. Коган, был приват-доцентом Петербургского университета, а я училась на филологическом факультете Бестужевских курсов. Петербургский май, «май жестокий с белыми ночами» 1 . Я возвращалась с Островов. Уже темнело. Я проголодалась и зашла в кафе. Заняв свободный столик, я...
Входимость: 1. Размер: 158кб.
Часть текста: УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН И НАЗВАНИЙ А. А., Александр Александрович — см. Блок А. А. А. А., Александра Андреевна — см. Кублицкая-Пиоттух А. А. А. С— см. Петровский А. С. А. С— см. Сумароков А. Д. Абрам, «Товарищ Абрам» — партийная кличка большевика H. В. Крыленко (1885—1938) — I, 402. Аввакум (1621—1682) — I, 404. Агриппа Неттесгеймский (1486—1535), немецкий мыслитель, медик и оккультист — I, 207, 284. Айзенштадт Давид Самойло- вич (1880—1947), библиофил и букинист — И, 271. Айхенвальд Юлий Исаевич (1872—1928), критик; в 1922 г. выслан из СССР — I, 409. Аксаковы — II, 230. Александр III (1845—1894) — I, 48, 349, 453. Александр Васильевич — см. Гиппиус А. В. Александр Львович — см. Блок А. Л. Александр Македонский (Великий, 356—323 гг. до н. э.) — II, 9. «Алконост», издательство (1918—1923 гг.) — I, 358; II, 265, 269, 270, 276, 277, 284, 289— 291, 300, 308, 309, 317, 324, 365, 379, 408, 418. «Алконост», сборник памяти В. Ф. Коммиссаржевской (1911) — II, 79. Алла Митрофановна — см. Аничкова А. М. Алчевский Иван Алексеевич (1876—1917), оперный певец — I, 484. Альтман Натан Исаевич (1889—1970), художник — II, 182. «Альциона», издательство (1910—1919 гг.) — II, 271. Алянский Самуил Миронович — см. том II наст. изд., с. 457—459 — I, 224; II, 244, 249, 259—325, 366, 408. Амалия — см. Гейне А. ...
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: даже с книжищами, вперемешку с предметами самого разнообразного свойства; казалося: попади в эту "башню", -- забудешь в какой ты стране и в какой ты эпохе; столетия, годы, недели, часы, - все сместится; и день будет ночью, и ночь будет днем; так и жили на "башне": отчетливого представления времени не было здесь; знаменитые "среды" Иванова, были, не "средами", а - "четвергами"; да, да: посетители собирались не ранее 12 часов ночи; и стало быть: собирались в "четверг"; гостеприимный хозяин "становища" (Мережковские называли квартиру Иванова - "становище Вячеславово") появлялся из спальной - к обеду часов эдак в 7; долежал он окутанный одеялами, пледами и забросанный корректурами на постели - диване, работая с 4 - 5 часов дня и отхлебывая чернейший, его организм отравляющий чай, подаваемый прямо к постели - часов эдак в три; до - не мог он проснуться; Иванов ложился не ранее 6-го, 7-го часов (утром); и гости его ложились не ранее; часто с постели он выходил к обеду, в столовую, а подавали обед в семь часов; Э. К. Метнер, проведший со мною на "башне" лишь два только дня, - не мог выдержать этакой жизни; сбежал со "становища", совершенно измученный; жизнь такую выдерживал я - недель пять; возвращался в Москву - похудевший, зеленый, осунувшийся; но - возбужденный "идеями", выношенными с Ивановым многочасовыми, ночными и, главным образом, утренними беседами. "Башня" казалась мне символом безвременности; а сама повисла над " временем", над современностью: над Государственной Думою, возвышался с Таврической улицы и утла какой-то другой (не упомню какой, выходящей на...