Поиск по творчеству и критике
Cлово "PRIORI"
Входимость: 2. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 57кб.
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 78кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 50кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 30кб.
Часть текста: наметилась явная линия моего расхождения с Метнером; да простит мне Э. К.: в эти годы стал резко меняться характер его; появились какие-то поты запальчивости по отношению ко мне; формально мы трое (я, Эллис и Метнер) были руководителями "Мусагета"; de facto же Метнер препятствовал творчески проявиться мне там; я все более стал испытывать род опеки, цензуры идей в "Мусагете" (и обвинял в этом Метнера); ставились рельсы угодные Метнеру; всем объявлялося, будто бы "Мусагет" существует для полного выявления моей линии; я же не мог предпринять ничего без громоздкого Комитета из разно глядящих людей (из Рачинского, Степуна, Яковеико, Петровского, Эллиса, Метнера и Сизова); все мелочи жизни редакции тормозилися; ряд заседаний томительно обсуждал инициативу мою; и независимо от Комитета я чувствовал: Метнер стоит надо мною с идеями, которые делались мне порою чужими; но свою линию не выдвигал он, а ждал от меня выполнения идейных желаний своих, будто эти желания мое персональное выявление; в случаях моего несогласия с "метнеризмом" докучливо поднимались капризы "редактора" (и не друга уже 39 ). К тому времени меж "Путем" и меж "Логосом", издаваемым "Мусагетом", полемика обострилася; "Логос" и мне открывал свои двери, но брал меня узко, Kaninchen'ом 40 эксперимента, иль вставленным в риккертианскую раму; моя ж философия строилась критикой основных твердынь фрейбургской школы, с которою был я недурно знаком; сам же Риккерт, которому я послал " Символизм" и которому передали ход мысли в моей "Эмблематике Смысла", прислал мне статейку с любезною надписью ("Одно, единица, единство"); в ней мог получить разъяснение на мои возражения против Предмета...
Входимость: 1. Размер: 57кб.
Часть текста: на заре, когда "хмурое небо низко закрыло и самый храм"; это он о себе заявляет, что - "пригвожден к трактирной стойке", встает же он в образах внешней общественности, в образах государственного механизма, где действует лишь "стальной интеграл" или мертвое - упокоение монголо-китайской реакции; с Запада на Восток угрожает он образом страшного "Сэра" и "Командора"; с Востока на Запад грозится грядущими Гуннами: жечь города "и мясо братьев жарить"; отовсюду вздымается ужас Драконова испытания; Лев, женский образ, есть Люцифер (черт душевного мира); Дракон - черт духовного мира, иль - Ариман. Взметается - страшная туча: Дракон, Демон, Самоубийца, Пьяница, Арлекин, Интеграл, Монгол, Сэр - все, все обступают поэта; справиться с бесовскою силой -- отдать свою волю, свой голос и в волю, и в голос сознания: "Да воскреснет Бог!" На максимум смерти -- ответить последним максимализмом. Сказать себе: "В это смертное время -- хочу жить; и --...
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Часть текста: он нелегальных; и заставлял: читать Маркса. В Университете шел митинг; и предлагались платформы для выражения отношенья студентов к событиям; две платформы - гласили: одна - превратить Университет в революционную трибуну: для агитации; закрыть его; а другая гласила: оставить занятия, для часов, освобожденных от митингов. Помню: на астровских средах являлись растерянно к нам и общественники; появлялся порой Челноков 40 (был поздней городской голова он); но позиция Астровых нам казалася правой; я, Эллис, Петровский, - склонялись к меньшевикам; Соловьев - был эсером; Сизов и П. П. Киселев - анархистами; вращался в то время Семенов меж нами; проездом застрял он в Москве; он бывал у меня и на астровских средах; они ему нравились (я отходил уж от Астрова); на похоронах Трубецкого он бурно расталкивал толпы, устраивал цепь; были вместе мы. Но расклеили прокламацию Трепова 41 . Она так задела меня; я стремительно бросился к Астрову - требовать: бойкот офицерам; но - встретил: решительное несочувствие; это меня отдалило от астровского кружка; я, Петровский и, кажется, М. И. Сизов очутились в Университете, чтоб с кафедры провозгласить офицерам бойкот. Но - до бойкота ли? Провозглашалась Россия республикой; и - указывалось: быть на площади нам, перед Думой. С А. С. Петровским решили: пойдем! И я был перед Думою; вместо толп я увидел лишь жалкую кучку: десятка два-три: то - студенты, курсистки; конями плясал эскадрон добродушных сумцов; я прождал: надоело; пошел по Тверской я - к кофейне Филиппова; там посидел минут десять; и - стал возвращаться на площадь; но - выстрелы, крики; от площади вижу - бегут, заворачивают в переулок; не помню, как я очутился на стоптанном университетском дворе; и -...
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Часть текста: второй период обнимает деятельность А. А. эпохи писания им стихов о «Нечаянной Радости», «Снежной маски», «Балаганчика», «Незнакомки» и критических статей, помещенных в «Золотом руне», органе, мне и враждебном, и чуждом, как были чужды ему в то время «Весы» и кампания «Весов» против петербургской линии символизма и, в частности, против союза А. А., В. И. Иванова и Г. И. Чулкова, возглавляемого «Факелами» и книгоиздательством «Юры». И, наконец, третий период наших отношений, составляющий третью главу воспоминаний, — эпоха новой встречи и нового, прочного, ничем не замутненного понимания в основном ядре наших личностей при полной противоположности наших выявлений, интересов и оформлений нас в литературных и общественных кругах. Этот период тянется от 1910 до 1921 года, вплоть до смерти поэта. Звук и окраска всех наших встреч этого последнего периода протекают в теме темно-синего, глубокого, сосредоточенно серьезного оттенка, который выбран А. А. для цвета букв заглавия на третьем томе (издания Пашуканиса 107 ). В трех этих периодах личность А. А. очерчивается передо мною всякий раз по-новому. Новый ретуш ложится на то, что заставляет нас и в дружбе и во вражде одинаково живо поворачиваться друг к другу. Но одно общее остается во мне от этих, столь различных наших трех встреч, — утопической первой, трагической во многом второй и спокойно-трезвой и мужественной третьей, где слова «верность» и «доверие» друг к другу являются лучшим характером наших отношений: общее, целое — есть необыкновенная важность самого бытия А. А. для меня и моя обращенность к нему, к его миру мысли со всем, что я носил в себе. Все это показывает, какую роль играл он в моей жизни. Вероятно, он и не подозревал, сколькими...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: сегодня частного вопроса я хочу высказать сначала ряд общих соображений. Издательское бюро предназначено пока главным образом для обслуживания Репертуарной секции, потому что именно в этой секции сосредоточено издание пьес, то есть дело, превосходящее дело других секций количественно. Репертуарная секция и по основным заданиям своим должна расти больше вширь, нежели вглубь. Перед нами стояла и продолжает стоять одна задача: дать народу собрание театральных пьес всех времен и народов. Секцию упрекали в том, что ее работа начата без плана, но в этом кажущемся отсутствии плана есть свой порядок, который я сейчас изложу. Сотрудники секции подготовляют отдельные разработанные планы, снабжают пьесы примечаниями и т. д. Жизнь, однако, не ждет, ждать отказывается. Книжный рынок опустел. Недавно я был свидетелем маленького факта, который представляется мне трагическим: в частную театральную библиотеку приходит неграмотный крестьянин, которого послали купить пьес; он знает только одно название: «Не так живи, как хочется». Ему отвечают, что этой пьесы в лавке не имеется, и суют в руки тощий пучок так называемых «новинок», то есть букет такой исключительной пошлости, какую умеет развести только российская частная театральная антреприза. Таких фактов очень много. Секция согласилась со мной, что нельзя ждать образцовых и комментированных изданий, а надо выпустить спешно простые, хорошие пьесы, хотя бы без всяких примечаний. Таким образом, мы возобновили в конце декабря то дело, которое было начато нами с товарищем Бакрыловым в сентябре и прервано по независящим причинам. До сих пор нами сдано в набор восемьдесят книжек таких пьес разного времени и самого разнообразного направления. Руководились мы тем, что легче поставить на сцене, а часто обходили и это, желая дать просто хорошее театральное чтение,...
Входимость: 1. Размер: 78кб.
Часть текста: М. Соловьева, тогда еще мальчик, Саша Блок, гимназист, пишет, как все мы, стихи и увлекается театром. В те годы я, тоже гимназист, был ласково принят в гостеприимном доме покойного М. С. Соловьева, брата Влад. Соловьева. Своеобразные отношения складывались тогда между мной и семьей Соловьевых. Я, юноша шестнадцати — семнадцати лот, дружил и с мальчиком Сережей, и с его родителями — С. М. и О. М. Соловьевыми. О. М., художница и переводчица, чуткой душой соединяла интересы к искусству с интересами религиозно-философскими, тогда столь не модными. Она любила английских прерафаэлитов, Фета, тогда начинающего Бальмонта, переводила Рескина, выписывала журнал «Студио», восхищалась стихотворениями Верлена и драмами Метерлинка. Она же и познакомила меня с поэзией Верлена и Уайльда, Бодлера и с Ницше. М. С. Соловьев относился сдержаннее к этим веяниям в искусстве, высоко ценя классиков и прозорливо выделяя все, действительно ищущее и талантливое. Среди московских эстетов уходящего поколения он считался арбитром, не разделяя насмешек их по адресу к едва пробивающимся течениям иных доктрин. Он первый отметил Брюсова эпохи «Шедевров», как поэта с крупным будущим, шутил над негодующими критиками декадентства. Всем этим он влиял на меня, ...
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: и выбрали день для приезда! И протянула свою надушенную ручку с подушек кушетки, где раскуривая душеные папироски, лежащие перед нею на столике в лакированной красной коробочке рядом с мячиком пульверизатора, - она проводила безвыходно дни свои с трех часов (к трем вставала она) до трех ночи; она была в белом своем балахоне, собравшись с ногами комочком на мягкой кушетке, откуда, змеино вытягивая осиную талию, оглядывала присутствующих в лорнет; поражали великолепные золотокрасные волосы, которые распускать так любила она перед всеми, которые падали ей до колен, закрывая ей плечи, бока и худейшую талию, - и поражала лазурно-зеленоватыми искрами великолепнейших глаз, столь огромных порою, что вместо лица, щек и носа виднелись лишь глаза, драгоценные камни, до ужаса контрастируя с красными, очень большими губами, какими-то орхидейными; и на шее ее неизменно висел черный крест, вывисая из четок; пикантное сочетание креста и лорнетки, гностических символов и небрежного притиранья к ладони притертою пробкою капельки туберозы-лубэн (ею душилась она), - сочетание это ей шло; создавался стиль пряности, неуловимейшей оранжерейной изысканной атмосферы среди этих красно-кирпичных, горячих и...
Входимость: 1. Размер: 50кб.
Часть текста: тайный жар тебе поможет жить. Это есть жар пылающих строчек, - тот жар, о котором иные из нас говорили: "цыганщина"; но не "цыганщина" это, а жар жизни Блока. Меняется образ видения Той, про Которую в прошлые годы сказал он: Она - приближается; в первом томе Она гласит ясной Софией, сопровождаемой своею душевной тенью, иль образом Дамы священной, Царицы, читающей золотыми заставками писанную Глубинную Книгу; Царица - отображенье духовного существа; Ее тень на земле, Ее чувствительный образ, есть образ истомной красавицы девушки, Гретхен: Царевны. Так образ растрояется в первом томе стихов. В третьем томе стихов осеняет Ее новый образ: является Богоматерью, которую отражает щит светлый воина; щит этот - солнечный; видит Женой, облеченную в солнце Ее. Был в щите Твой лик нерукотворный Светел навсегда 86 . Богоматерь является строчками третьего тома; и шествует скорбно перед гробом усопшей девицы во образе, в лике образа: "Утоли моя печали"; тень в сфере душевной Ее есть Россия, душа; Блок вперяется в душу народа, как Гоголь; он любит Ее, как Ей верный жених; и - как сын. Эта девушка, Гретхен, Царевна, - воистину отражение русской жизни: теперь для него каждодневная жизнь русской женщины (может быть -...