Поиск по творчеству и критике
Cлово "PENSION"

1. Панченко С. В. - Блоку А., 4/17 января 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 1кб.

2. Белый А. - Блоку А., 13 декабря/26 декабря н. ст. 1912 г.

Входимость: 1. Размер: 11кб.

3. Панченко С. В. - Блоку А., 1/14 января 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 5кб.

4. Панченко С. В. - Блоку А., 12/25 января 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 7кб.

5. Белый А. - Блоку А., начало декабря / середина декабря 1912 г.

Входимость: 1. Размер: 8кб.

6. Панченко С. В. - Блоку А., 29 января / 11 февраля 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 4кб.

7. Панченко С. В. - Блоку А., 31 декабря 1902 г. / 13 января 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 7кб.

8. Панченко С. В. - Блоку А., между 27 и 31 декабря 1902 г. ст. ст. / 9 и 13 января 1903 г. н. ст.

Входимость: 1. Размер: 6кб.

9. Панченко С. В. - Блоку А., 27 декабря 1902 г. / 9 января 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 2кб.

10. Белый А. - Блоку А., 10 января (н. ст.) 1913 г.

Входимость: 1. Размер: 25кб.

1. Панченко С. В. - Блоку А., 4/17 января 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 1кб.

Часть текста: Панченко С. В. - Блоку А., 4/17 января 1903 г. 22 Boulevard Helvétique, 22. Pension Engler. Genève. Suisse. 4/17 янв<аря> 1903. Грезе далекой. Златотканой изумрудами, цветами усеянной. Солнцем заласканой, нежными ветрами зацелованой. — Мысль пакостная, ослизлая, шакалом изблеванная, — привет и величание. Милый Александр Александрович. Задержу продолжение предыдущих писем. Я выздоровел, скопилась работа. Как освобожусь немного — продолжу. Я еще не имею от Вас ни одного письма сюда. Вы меня не забудете, напишете мне сюда, мой родимый? Вы не сердитесь? Ни на что? Крепко Вас обнимаю и много раз всего, чистого, целую. Вы здоровы? У Вас все по-хорошему? Любящий Вас С. Панченко. Всем очень кланяюсь.

2. Белый А. - Блоку А., 13 декабря/26 декабря н. ст. 1912 г.

Входимость: 1. Размер: 11кб.

Часть текста: без выпусков и если мало опечаток, - я бы тогда просто сослался на NoNo "Современника", ибо рукопись у меня "Египта" есть, но "Современник" печатал с проправ-ленного мной экземпляра ("Современник" 5 месяцев не платит мне гонорара и 5 месяцев не выслал ни гранок, ни оттиска, ни NoNo с моим "Египтом": зная по опыту, что делают с рукописями журналы, я не могу, не проверивши текста журнала, сослаться на "Египет" в версии печати "Современника"). Видишь, как сложно. Милый, прошу Тебя, если это не составит Тебе труда: найди NoNo "Современника" с Египтом и пришли мне. О "Путевых Заметках" хотелось бы много и долго писать, или говорить: дело в том, что "Мусагет" решил печатать их с Асиными набросками с натуры, ей зарисованными в "Сицилии", "Тунисии", "Египте": рисунки - к тексту. Часть рисунков находится в "Мусагете", часть у Аси 3 . ----- Эмилий Карлович мне пишет: "Если Вы верите тому, что поверх всех наших недоразумений продолжает жить моя любовь к Вам и если Вы доверяете моей деловитости, то прошу Вас уполномочить меня немедленно письмом на ведение переговоров с Терещенко..." 4 Ввиду того, что "Мусагет" более всего в курсе моих рукописей и может при случае легче снестись с Некрасовым и мне посоветовать, как в сем деликатном случае надлежит поступить, то для удобства поручаю Э. К. Метнеру деловые переговоры (так любезно мне их предложившему) {В автографе описка: "предложившие".}. Могу же я прислать "Путевые Заметки" лишь собравши их: 1) "Современник", 2) "Мусагет", а для этого мне нужно формально заручиться согласием "Мусагета", а я завтра уезжаю в Кёльн (на неделю) 5 : видишь, милый, пока что: время утечет; абсолютно веря Тебе и Э<милию> К<арловичу>, я очень прошу вас обоих, если что нужно ...

3. Панченко С. В. - Блоку А., 1/14 января 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 5кб.

Часть текста: в ту сторону. Это от неподготовленности. Вам надо пройти чрез много царств, пока Вы придете в свою обетованную землю. Но Вы пройдете и придете. Что Вы далеко еще от этого — это ничего. А Вы далеко. Подумайте, Вы еще аргументируете, надо ли говорить “вы” всем. Разве тут можно аргументировать в ту или другую сторону? Другой Пропускаю три места из Вашего письма — это потом — и перехожу дальше, к четвертому. Вы, вероятно, забыли его — выписываю его: “…, потому что на утре дней всего обновленнее и привлекательнее смотрит росистая земля. Гладь ее видна далеко, и знаешь, что дальше еще тоже нет границ, а такие же дымки, деревья, деревни, беленькие колокольни, а у Вас (т. е. значит у меня), верно, красные черепицы, тонкие шпили, ветряные мельницы. Оттого мне грустно и приятно проезжать летом десятки верст и видеть необычайное многообразие мхов, болот, сосен и лиственного леса, и вдруг — мшистое бревно, потрескавшаяся паперть, красная решетка, лицо мужчины и женщины, ребятишки, утки, петухи, кузницы с лошадьми — и всегда тропинка или дорога — главное, среднее, спереди и сзади, оставленное и манящее в гору и под гору. Тут особенные мысли, животно-человеческие……………….. (пропускаю объяснение)…………. Тут — я у себя. Цвету я ночными мечтами бездыханной вселенской души” 34 … . Друг мой, родимый мой, мое солнышко. Не надо так....

4. Панченко С. В. - Блоку А., 12/25 января 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: будущее”. Да нет же. И потом “мое” называете: “это бриллиант в царственную теократическую корону”. Опять не то. Вы все не ту дверь открываете. Вы сбиваетесь на том, что хотите, быть может бессознательно, вывести, приложить, приурочить мое к какой-нибудь существующей теории, учению: к социальной, социал-демократической, коллективизму, быть может ш<ес>тидесятниковской, народнической и пр. А этого нет, совсем нет. У меня другое. Вам — я это открою до времени, ибо Вас я избрал. Но не сейчас. И на это будет свой час. Пока на этом остановимся. Сейчас я не буду ни продолжать предыдущих своих писем, ни отвечать на Ваше чудесное последнее. Теперь я занят пошлой музыкой, выправляю дилетантские пьесы, и сам я пошлый. Напишу от жизни. Однако — 7 писем. Я не ожидал от себя такой бойкости. Одно к тому же еще Вы не получили. Адрес я Вам п<о>слал перед теми двумя, что Вы называете последними из 7-ми. В том письме было только вступление и адрес. Вы не получили его? Вы не в первый раз в последнем письме пишете, что любите меня. Я рад очень, и очень это согревает меня. Значит вы ужь больше не сторонитесь меня? Устроился я недурно. Я имею комнату в целом пустом этаже. Плачу не дорого. Пансион, собственно, неважный, кормят плохо, но я со всем мирюсь ради уединенности. Впрочем, <на> этот раз я ужь слишком уединенн, и мне тоскливо. Скучаю по России. Это со мной в первый раз. Теперь занят дилетантскими пьесами. Но это последнее. Я отказался от всех этих работ, т. е. значит отказался от 600 р. в год и эквивалента не имею. Но отказаться надо было, это...

5. Белый А. - Блоку А., начало декабря / середина декабря 1912 г.

Входимость: 1. Размер: 8кб.

Часть текста: не успел письма отправить и куда-то запаковал: в Мюнхене оно запропало и теперь лежит где-то в океане бумаг 2 . Дорогой, близкий! Пишу кратко; молчание мое от двоякой причины; оттого пути, на который вступаю (та стадия моего отношения к Доктору, в которой я нахожусь, могла бы быть названной молчальничеством); мое молчание Тебе обусловливается перезакупоркой интимнейших слов и мысленных обращений, которые всегда поднимаются во мне: часто ночью и в тихие дневные часы долго, упорно, то тревожно, то радостно, но всегда нежно думаю о Тебе. И знаю: Из всех людей, Ты более всех можешь понять мое молчание к близким без долгого внешнего пояснения. Молчу оттого, что Ты мне близок. И пока довольно: пишу Тебе лично на днях. Спешу ответить на деловое. ----- Спасибо Тебе за память обо мне. И за приглашение участвовать в издательстве "Сирин". Если против меня не имеется ничего, то я согласен и благодарю Тебя. Относительно романа "Петербург" вот как обстоит дело. Я продал Некрасову роман (до XX печатных листов) за 2200 рублей. Первую половину давно получил и прожил; Некрасову же представил до 14 печатных листов, обязуясь до июля представить следующие 6--8. Но: случился Доктор. Все полетело к чёрту. Я мог работать с редкими промежутками. Кроме...

6. Панченко С. В. - Блоку А., 29 января / 11 февраля 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 4кб.

Часть текста: болезнь из человека. Может быть, придется поехать для этого за границу? Ну, что ж делать — сколотитесь и поезжайте. Это будет хорошо для здоровья А. А. Но, куда Вы поедете? И кто поедет вместе с А. А.? Постарайтесь выбрать немецкий курорт, но <не?> австрийский. Лучше немецкого курорта ничего не выдумать для больного. Кроме того, в Германии жить в два раза дешевле, чем в Австрии. Соли же не германский курорт — то французский, или швейцарский. Но повторяю: лучше германского ничего не выдумать. Деньги стóят так. Австрийский гульден — 80 к., германск<ая> марка — 46 к., франк — 37 к. Покупная сила этих единиц внутри своей страны приблизительно одинакова. Т. е., за что Вы за<пла>тите в Австрии 80 к. — за то в Германии заплатите 46 к., во Франции и вообще в странах с франками — 37 к., а в России — 1 р. Если вы поедете за границу — скажите, могу ли я быть полезен, приехать ли мне к Вам? Не горюйте, милый. Ждите спокойно светлых дней: они придут к Вам. Мой целомудренный пустынник. Вы заслуживаете все, что есть хорошего на земле. Все прекрасное — Вам должно быть. Мой кроткий мальчик, целую Вас. В чистые глаза целую, безгрешные уста и всего, всего. Не скучайте. Дни светлые скоро придут к Вам; они уже ищут Вас. Я их вижу. И в вашей теплице снова пойдет жизнь по-прежнему — хорошо. Когда Вы будете разговаривать с Александрой Андреевной, скажите...

7. Панченко С. В. - Блоку А., 31 декабря 1902 г. / 13 января 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: найти. Сильный ум не недоверяет. Он во все верит. В идею, мысль поверит, т. е. вернее доверит ей, раскроет природу ее и постановит: хорошо ли, плохо ли; надо или не надо. Заметьте. Не критикует, а раскроет природу. Критикуют, — критиканствуют, — недоучи, слабые или лакеи чужой мысли. Ищущие там у Вас еще и потому ничего не найдут, что им искать (да и всем) нечего. То, что они ищут, — тут, около них. Житейское — у ног их, а духовное — в них самих. Надо только посмотреть около себя близко, низко и прислушаться внутрь себя, — и тогда сразу всякому все, говорю: все — станет ясно. Но, так как ищущие вытягивают напряженно шеи и глядят в даль; запрокидывают головы и глядят вверх, то искомое ими никогда не попадет в луч их зрения и они никогда ничего не найдут. Може кто и набредет на что. Но он увидит не предмет, а отражение его в дали, да еще в проекции. И тогда он скопирует эту проекцию мысли. И получится нелепое, уродливое, без перспективы, без света и тени. Криво и косо. Вы пишете: Тоже и я уже никому не верю, ни Соловьеву, ни Мережковскому 33 . Эти слова Ваши понимаю не в смысле недоверия и подозрительности, а что Вам опереться не на кого. Про Мережковского не знаю. Он еще не сказал того, что хочет сказать. Хотя думаю, что ни одного из тех слов, какие теперь нужны, — не скажет. Он сошел со своего пути. Ему надо было остаться поэтом -пророком, а не публицистом-пророком. Как поэту — ему дано сказать. Как публицисту — не знаю, что ему дано. Сравните деятельность Достоевского и Толстого, — их деятельность, — как...

8. Панченко С. В. - Блоку А., между 27 и 31 декабря 1902 г. ст. ст. / 9 и 13 января 1903 г. н. ст.

Входимость: 1. Размер: 6кб.

Часть текста: Всякое живет в правде для мира и для себя субъективно самостоятельно. В этом гармония. Мир живет. Весь в совокупности живет. Живет материей и духом. Нет материи без духа, нет духа без материи. Все в мире чувствует, мыслит, глядит, знает, думает и любит: люди, животные, рыбы, птицы, деревья, цветы, лишаи, мхи и камни. И камень чувствует и думает. Разве Вы не видали, как камень думает? Камень живет в правде для мира. Разве Вы видели или читали, чтобы камень нарушил правду? Никогда. Никогда этого не было, чтобы камень большой снялся с места, поднялся на воздух и опустился на Гете. Или на грешника. Он и на гения смотрит и знает, что это гений, и не задавит его — гения. И на грешника смотрит и не опустится на него, потому что не судит и не карает. Он живет в правде для мира, для мира всех миров — Одного. Он и для себя лично живет, самостоятельно и субъективно. И личную свою жизнь полагает в том, чтобы жить в правде для мира, для всякого, каждого и всех. И если ему никто не мешает, если не нарушают условий его личной жизни, не отнимают у него...

9. Панченко С. В. - Блоку А., 27 декабря 1902 г. / 9 января 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 2кб.

Часть текста: Панченко С. В. - Блоку А., 27 декабря 1902 г. / 9 января 1903 г. 18 Александру Александровичу Блок. 27 декабря, 1902 / 9 января, 1903. В храм светлый, с белыми колоннадами, арками. В храм блистающий — всем прибежище, всем радость. В храм, где курильницы дымятся не нашим благовонием, и где носятся волны аккордов не нашей музыки: высокой и нам непонятной. В храм ослепительной красоты, всем прибежище и всем радость — пишу о себе. Знаю — пакостный и изгрязневший — я недостоин войти в святилище светлое. Ничего не достоин. И даже слезу покаянную недостоин пролить на плиту у входа в храм. Даже омыть плиту на дороге в храм недостоин. Но думаю: храм белый — всем прибежище, всем радость. Неужели же только один, всего один, последний из последних, будет отвергнут? Не дерзаю войти. Но робко дерзаю написать о себе. Женева. Швейцария. Boulevard Helvétique, 22. Pension Engler. Genève. Suisse. S. Pantschenko.

10. Белый А. - Блоку А., 10 января (н. ст.) 1913 г.

Входимость: 1. Размер: 25кб.

Часть текста: дома. Очень хотелось бы поговорить о делах; да и просто познакомиться; от Э<милия> К<арловича> я слышал о Терещенко очень, очень хорошие отзывы 5 . Кроме того, Э<милий> К<арлович> передавал мне некоторые стороны разговора Терещенки с ним об издании моих сочинений, столь выручающие меня, столь успокаивающие нас с Асей относительно нашей участи за 1913 год, что... я просто не верю: не хочу заранее возрадоваться, чтобы не постигло разочарования, как не раз оно уже постигало нас в 1912 году в деле с имением... В числе предложений М. И. Терещенке у меня есть проект предложить ему и всю трилогию "С<еребряный> Голубь" 6 , ибо, будь я обеспечен за эти 2 года, имей я возможность, не раскидываясь, работать над большими полотнами, то вскоре по окончанию 2-ой части Голубя ("Петербург") принялся бы я за третью "Невидимый Град" и за другие. У меня полоса - работать, работать, работать; все более и более сознаю себя беллетристом par excellence, a не критиком; чувствую всякий раз отвращение при мысли о статьях; а между тем именно обязательство писать статьи, так сказать, ссаживает меня с работы и, более того, резким клином врывается в мою интимную работу Доктору: писание романа не нарушает этой работы, и наоборот, а вот "суета сует", полемика, критика, - от всего этого я просто разбаливаюсь: разговор Э<милия> К<арловича> с Терещенко преисполняет меня надежд, которым пока боюсь верить; но участие Твое в этом деле радует безмерно меня. И за все, все - спасибо... Пока же мы - или выручены, или летим с треском в пучину внешней безвыходности. Но авось: Бог не выдаст, свинья не съест. И еще как-то верю в...