Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "G"

1. Панченко С. В. - Блоку А., 12/25 января 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: Идите, идите — Вы придете. И где будет надо — я Вас встречу. Вы говорите про меня: “Вы поете будущее”. Да нет же. И потом “мое” называете: “это бриллиант в царственную теократическую корону”. Опять не то. Вы все не ту дверь открываете. Вы сбиваетесь на том, что хотите, быть может бессознательно, вывести, приложить, приурочить мое к какой-нибудь существующей теории, учению: к социальной, социал-демократической, коллективизму, быть может ш<ес>тидесятниковской, народнической и пр. А этого нет, совсем нет. У меня другое. Вам — я это открою до времени, ибо Вас я избрал. Но не сейчас. И на это будет свой час. Пока на этом остановимся. Сейчас я не буду ни продолжать предыдущих своих писем, ни отвечать на Ваше чудесное последнее. Теперь я занят пошлой музыкой, выправляю дилетантские пьесы, и сам я пошлый. Напишу от жизни. Однако — 7 писем. Я не ожидал от себя такой бойкости. Одно к тому же еще Вы не получили. Адрес я Вам п<о>слал перед теми двумя, что Вы называете последними из 7-ми. В том письме было только вступление и адрес. Вы не получили его? Вы не в первый раз в последнем письме пишете, что любите меня. Я рад очень, и очень это согревает меня. Значит вы ужь больше не сторонитесь меня? Устроился я недурно. Я имею комнату в целом пустом этаже. Плачу не дорого. Пансион, собственно, неважный, кормят плохо, но я со всем мирюсь ради уединенности. Впрочем, <на> этот раз я ужь слишком уединенн, и мне тоскливо. Скучаю по России. Это со мной в первый раз. Теперь занят дилетантскими пьесами. Но это последнее. Я отказался от всех этих работ, т. е. значит отказался от 600...

2. Панченко С. В. - Блоку А., 29 января / 11 февраля 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 4кб.

Часть текста: Genève . Suisse. 29 янв<аря> / 11 февр<аля> 1903. Милый Александр Александрович, болезный мой мальчик. У Вас опять печаль. И даже двойная 35 . Но не горюйте. Это Вы хорошо верите, что произошло и происходит — к лучшему. Не отчаивайтесь в болезни Вашей мамы. Болезнь трудна, но излечима. Александра Андреевна еще совсем молодая женщина, и она скоро одолеет ее. Как это, чтобы столько хороших людей да не выгнали скоро болезнь из человека. Может быть, придется поехать для этого за границу? Ну, что ж делать — сколотитесь и поезжайте. Это будет хорошо для здоровья А. А. Но, куда Вы поедете? И кто поедет вместе с А. А.? Постарайтесь выбрать немецкий курорт, но <не?> австрийский. Лучше немецкого курорта ничего не выдумать для больного. Кроме того, в Германии жить в два раза дешевле, чем в Австрии. Соли же не германский курорт — то французский, или швейцарский. Но повторяю: лучше германского ничего не выдумать. Деньги стóят так. Австрийский гульден — 80 к., германск<ая> марка — 46 к., франк — 37 к. Покупная сила этих единиц внутри своей страны приблизительно одинакова. Т. е., за что Вы за<пла>тите в Австрии 80 к. — за то в Германии заплатите 46 к., во Франции и вообще в странах с франками — 37 к., а в России — 1 р. Если вы поедете за границу — скажите, могу ли я быть полезен, приехать ли мне к Вам? Не горюйте, милый. Ждите спокойно светлых дней: они придут к Вам. Мой целомудренный пустынник. Вы заслуживаете все, что есть хорошего на земле. Все прекрасное — Вам должно быть. Мой кроткий мальчик, целую Вас. В чистые глаза целую, безгрешные уста и всего, всего. Не скучайте. Дни светлые скоро придут к Вам; они уже ищут Вас. Я их вижу. И в вашей теплице снова пойдет жизнь по-прежнему — хорошо. Когда Вы будете разговаривать с Александрой Андреевной, скажите ей, что она скоро поправится, что ужь Вы знаете...

3. Панченко С. В. - Блоку А., 1/14 января 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 5кб.

Часть текста: 22. Pension Engler. Genève. Suisse. 1/14 января, 1903. (Пойдет 2/15). Милый мой цветочик Александр Александрович. Продолжаю отвечать на Ваше первое ко мне письмо за границу — в Вену. Не пугайтесь того, что я сказал, что Вы будете со мной и моим. Говорю Вам: Вам будет тогда хорошо. Сколько бы Вы ни противились — это неизбежно. Мне не надо манить Вас, увлекать, да я этого и не хочу. Идите своими тропинками, я знаю, куда они Вас приведут. Правда, Вы даже не представляете, теперь пока, себе: куда это и зачем? Вы не считаете это серьезным и не хотите в ту сторону. Это от неподготовленности. Вам надо пройти чрез много царств, пока Вы придете в свою обетованную землю. Но Вы пройдете и придете. Что Вы далеко еще от этого — это ничего. А Вы далеко. Подумайте, Вы еще аргументируете, надо ли говорить “вы” всем. Разве тут можно аргументировать в ту или другую сторону? Другой Пропускаю три места из Вашего письма — это потом — и перехожу дальше, к четвертому. Вы, вероятно, забыли его — выписываю его: “…, потому что на утре дней всего обновленнее и привлекательнее смотрит росистая земля. Гладь ее видна далеко, и знаешь, что дальше еще тоже нет границ, а такие же дымки, деревья, деревни, беленькие колокольни, а у Вас (т. е. значит у меня), верно, красные черепицы, тонкие шпили, ветряные мельницы. Оттого мне грустно и приятно проезжать летом десятки верст и видеть необычайное...

4. Панченко С. В. - Блоку А., 31 декабря 1902 г. / 13 января 1903 г.

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: слабые или лакеи чужой мысли. Ищущие там у Вас еще и потому ничего не найдут, что им искать (да и всем) нечего. То, что они ищут, — тут, около них. Житейское — у ног их, а духовное — в них самих. Надо только посмотреть около себя близко, низко и прислушаться внутрь себя, — и тогда сразу всякому все, говорю: все — станет ясно. Но, так как ищущие вытягивают напряженно шеи и глядят в даль; запрокидывают головы и глядят вверх, то искомое ими никогда не попадет в луч их зрения и они никогда ничего не найдут. Може кто и набредет на что. Но он увидит не предмет, а отражение его в дали, да еще в проекции. И тогда он скопирует эту проекцию мысли. И получится нелепое, уродливое, без перспективы, без света и тени. Криво и косо. Вы пишете: Тоже и я уже никому не верю, ни Соловьеву, ни Мережковскому 33 . Эти слова Ваши понимаю не в смысле недоверия и подозрительности, а что Вам опереться не на кого. Про Мережковского не знаю. Он еще не сказал того, что хочет сказать. Хотя думаю, что ни одного из тех слов, какие теперь нужны, — не скажет. Он сошел со своего пути. Ему надо было остаться поэтом -пророком, а не публицистом-пророком. Как поэту — ему дано сказать....

5. Белый А.: Воспоминания о Блоке. Глава четвертая. Петербург. Стихи о Прекрасной Даме

Входимость: 1. Размер: 78кб.

Часть текста: ясность; и - выступает из-под нее темный смысл (для рассудка) - все же ясный, когда мы положим его в наше сердце, и он в нашем сердце заленится процветающим образом; выжидать, чтобы образ созрел, не кромсать его в сердце рассудочными определениями, - это значит: быть ясным. Блок - наш национальный поэт; его участь - всем нравиться без объяснения, чем он нам нравится; объяснения - периферичны; и понимание умом не покрывает глубины сердечного взятия; Пушкин понравится 12-летнему гимназистику: и ему, уже ставшему сорокалетним; сорокалетний, быть может, впервые, сознает природу поэзии Пушкина; но - так ли сознает, как гимназистик? Многие не пережили вторичного соприкосновения с поэтами; и - остаются при "гимназическом" понимании поэзии их; все оценки, диктуемые таким пониманием, - плоски; не убраны здесь предрассудки сознания; не попадает поэт в наше сердце. Поэтому нам надо подставить, как чашу, сознание наше; и ждать, иногда очень долго, чтобы струя его жизни действительно пролилась в нас; поэт должен в нас пережить себя; мы должны наблюдать "его" жизнь в нашем сердце; на основании лишь такого конкретного наблюдения из нас прорастают суждения о музе его. Понять Гете - понять связи "Фауста" со световою теорией 18 ; понять Блока - понять связь стихов о "Прекрасной Даме" с "Двенадцатью"; вне этого ...