Александр Блок: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "1978". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 11. Размер: 73кб.

Часть текста: в мифопоэтическом символизме начала века в символику “Жизни” с большой буквы, т. е. в центральную для автомифологизации “мифопоэта” категорию судьбы, “живой жизни”, “подвига” или “жизнетворчества”, которая объединяет сферу “логоса”, т. е. “словотворчества” и (нео-) мифологизма, т. е. “мифотворчества”. Все три категории образуют треугольник “творчества”, который реализуется на уровне микрокосмоса как продукт и процесс человеческого “творения”, а на макрокосмическом уровне как постоянное становление творца. Между обеими сферами “творчества” (“творений”) действуют энергетические и имажинарные, т. е. образно-символические силы, объединяющие “realia” и “realiora”, “signans” — “signatum”, здешний мир и “мир иной”, семиотическую и ноуменальную сферу и т. д. Как чистая динамика в смысле “élan vitale”, процесс “живой жизни” тавтологичен, т. е. не имеет логической или практической основы. Он “беспредметен” до такой степени, что “живучесть” как пустая категория действует “как таковая”, как самоценная “интенсивность”. В этом широком смысле символистское “жизнетворчество” является тавтологией в семантическом или, точнее, символическом смысле, где...

Входимость: 2. Размер: 67кб.

Часть текста: БЛОК И ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ СЛЕДСТВЕННАЯ КОМИССИЯ 1917 ГОДА Поэт и революция – вечная тема мировой культуры, истории. Достаточно только вспомнить Андре Шенье, автора «Марсельезы», революционного гимна Франции и Александра Блока, автора поэмы «Двенадцать», поэмы «гибели и воскресения». Первый закончил свой жизненный путь на гильотине. Второй, в вихре революционных дней, стремился услышать еще слабые раскаты приближающейся новой бури. Все дальше отходят от нас события и люди 1917 года. Мы, тем не менее, по прошествии почти 90 лет, вновь и вновь обращаемся к свидетельствам того времени, более внимательно вчитываемся в них, более объективно смотрим на лица тех, кто был творцом или свидетелем этих событий. Выявление новых материалов дает возможность по новому взглянуть на старые, что, в свою очередь формирует более трезвое, не предвзятое мнение. Потребовались годы страданий и лишений, чтобы осознать это. Большое значение в этой связи имеют публикации 20-х годов, появившиеся на страницах эмигрантского издания ...

Входимость: 2. Размер: 35кб.

Часть текста: минуту его жизни. Своеобразная крупная фигура Дмитрия Ивановича часто появлялась в нашем доме. Бывал он и в Шахматове, которое куплено по его совету. Приезжал он обычно один, в тележке, под сиденьем которой оказывались привезенные для нашей матери бесчисленные томы Рокамболя 1 и других книг в том же роде. Такое чтение было его любимым отдохновением после научных трудов, которым он предавался со свойственной ему страстностью. Он проводил у нас целые часы в интересной беседе, среди клубов табачного дыма, и уезжал в свое Боблово, расположенное в 8-ми верстах. Боблово куплено Менделеевым гораздо раньше нашего Шахматова. Оно значительно больше его по количеству десятин, не так уютно, но как самая усадьба, так и местоположение - грандиознее. Бобловская гора высочайшая во всей округе. Отсюда открываются необъятные дали. Когда Дмитрий Иванович развелся с первой женой и вступил во второй брак с Анной Ивановной Поповой, он оставил старый дом и построил новый на открытом месте, выбрав для усадьбы самую высокую часть горы, из которой пробивался ключ студеной воды прекрасного вкуса, прославленный еще со времени прежнего владельца. Тут был устроен колодезь, а в нескольких саженях от него воздвигнут был и дом, большой, двухэтажный; верхний этаж, деревянный, нижний, каменный, с толстыми стенами - сложен был особенно крепко во избежание сотрясения при каких-то сложных химических опытах, которые Дмитрий Иванович собирался...

Входимость: 2. Размер: 76кб.

Часть текста: записи вводят нас в его жизнь, в его внутренний мир не с парадной лестницы, а как бы с черного хода. Здесь многое не отделано, недосказано и не завершено и требует комментариев, к этим записям часто надо прилагать путеводитель. Блок начал вести записные книжки в 1901 году, и очень скоро небольшие, размером в четверть печатного листа или чуть больше, «ежедневники» стали его постоянными спутниками, так что окружающие видели в них едва ли не самое яркое проявление его характера. «Блок аккуратен до болезненности, — записал в дневнике Корней Чуковский, сблизившийся с Блоком на заседаниях издательства “Всемирная литература” в 1919 году. — У него по карманам рассовано несколько записных книжечек, и он все, что ему нужно, аккуратненько записывает во все книжечки...» 1 Здесь все точно, вплоть до множественного числа: в некоторые периоды своей жизни Блок вел не одну, а сразу две или даже три книжки, информация в которых распределялась по одному ему известному принципу. О. А. Линдеберг, текстолог, готовившая для нового издания расшифровку блоковских записей, так описывает эту часть его творческого хозяйства: «Что же такое записная книжка Блока? Чаще всего это тонкая тетрадь в коленкоровой, кожаной или дерматиновой обложке форматом 9x15 или 8x10 см. Туда записывались деловые заметки, творческие замыслы, наброски статей, конспекты прослушанных докладов, размышления, жизненные впечатления, адреса, хозяйственные расчеты и, конечно, самое главное — стихи. Некоторые записные книжки почти полностью заняты набросками и черновиками стихотворений, причем большинство из них имеет ...

Входимость: 2. Размер: 34кб.

Часть текста: удостоена за свой сборник стихов похвального академического отзыва. Как поэт Б. формировался под влиянием традиций русской классической литературы, свято почитавшихся в семье Бекетовых. Вместе с тем атмосфера семьи содержала и значительный элемент религиозной экзальтации, что заметно сказалось в понимании Б. ценностных категорий искусства. В начале поэтического пути наиболее близким ему оказался мистический романтизм В. А. Жуковского. "Первым вдохновителем моим был Жуковский. С раннего детства я помню постоянно набегавшие на меня лирические волны, еле связанные еще с чьим-либо именем",-- писал позже поэт в "Автобиографии". Тонкому и глубокому восприятию поэзии Жуковского способствовало то обстоятельство, что все летние месяцы Б. проводил в подмосковном имении деда - Шахматове Певец природы, как назвал Жуковского В. Г. Белинский, учил юного поэта чистоте и возвышенности чувств, постижению красоты окружающего мира, соприкосновению с тайной бога, вере в возможность проникновения за предел земного. Далекий от теоретических философских доктрин, Б. поэзией романтизма был подготовлен к принятию основополагающих принципов искусства символизма. Уроки Жуковского не прошли для Б. бесследно: взращенные ими "острые мистические и романтические переживания" обратили Б. в 1901 г. к творчеству Вл. Соловьева. Русский поэт и философ-мистик В. С. Соловьев был признан "духовным отцом" младшего поколения русских символистов (А. Блок, А. Белый, С. Соловьев, Вяч. Иванов, Эллис и др.). Идейный стержень его учения - мечта о царстве теократии, которое возникает из современного мира, погрязшего во зле и пороке, но спасенного в дальнейшем Мировой Душой, Вечной Женой, которая предстает своеобразным синтезом гармонии и красоты, добра, духовным началом всего живого, новой богоматерью. Эта...

Входимость: 2. Размер: 23кб.

Часть текста: редко замечаемая в прозе), и приобретают доказательность (или статус цитаты, подтекста) те совпадения, которые вне этой тенденции могли бы казаться случайными. 1. “Крупицы мудрости падают нам от стола богатых, ими мы по малости и питаемся” (I; 33). Эта реплика юродствующего социал-демократа обнаруживает немалую эрудицию: кроме таких очевидных источников как, скажем, духовный стих “О богатом и Лазаре”, эта метафора восходит к началу “Пира” Данте (Convivio). Объясняя, почему он пишет трактат не на латыни, а на volgare (народном языке), Данте говорит: “О, сколь блаженны восседающие за той трапезой, где вкушают ангельский хлеб! И сколь несчастны те, кто питается той же пищей, что и скотина! <...> Я же не восседаю за благодатной трапезой, но, бежав от корма, уготованного черни, собираю у ног сидящих толику того, что они роняют ” 3 . 2. “Давно уже он [Миша] привык убегать к речке, когда печали или радости волновали его или надо было хорошенько подумать о чем-нибудь” (I; 36). “Миша был страшно взволнован. Краснел, чаще обыкновенного убегал на речку поудить, плакал” (I; 164). Ср.: “ Когда еще все в мире спит / И алый блеск едва скользит / По бледно-голубым волнам, / Я убегал к родной реке ” [Некрасов . На Волге, 1859]. Трудно было бы поверить, чтобы Сологуб мог не помнить этого сочетания, но еще существеннее противопоставление цвета солнца (хотя и алого, а не желтого, как это свойственно Сологубу)...

Входимость: 2. Размер: 46кб.

Часть текста: комментировалось и служило темой бесед; отрывки писем показывались и мне; казалось, что с А. А. мы знакомы, - тем более, что он знал "Симфонию", вышедшую весной 1902 года; в "Симфонии" бралась тема поэзии Блока, но развивалась она сатирически; в намеренных парадоксах и шутках; а у Блока - звучала та тема торжественным вызовом миру; он - сбрасывал "маску"; ходил в "полумаске" я; Блок, вероятно, воспринял с опасением подобное проведение темы о "Ней": он был - "максималистом"; я - "минималистом"; различие в подавании темы, нам общей - предмет обсуждения в переписке, которая меж нами возникла. Помнится: в первых же числах января 1903 года 175 я написал А. А. витиеватейшее письмо, напоминающее статью философского содержания, начав с извинения, что адресуюсь к нему; письмо написано было, как говорят, в застегнутом виде": предполагая, что в будущем мы подробно коснемся деталей сближавших нас тем, поступил я, как поступают в "порядочном" обществе, отправляясь с визитом, надел на себя мировоззрительный официальный сюртук, окаймленный весь ссылками на философов. К своему изумлению, на другой уже день получаю я синий, для Блока такой характерный конверт с адресом, написанным четкой рукой Блока, и со штемпелем: "Петербург" 176 . Оказалось впоследствии: А. А. Блок так же, как я, возымел вдруг желание вступить в переписку; письмо, как мое, начиналось с расшаркиванья: не будучи лично знаком он имеет желание ко мне обратиться, без уговора друг с другом обоих нас потянуло друг к другу: мы письмами перекликнулись. Письма, по всей вероятности, встретясь в Бологом, перекрестились; крестный знак писем стал...

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: А. А. - Ясинскому И. И., ноябрь? 1909 г. 3 <Петербург. Ноябрь? 1909 г.> Многоуважаемый Иероним Иеронимович. Я простудился и сегодня не могу зайти к Вам, а денег очень нужно. Если можете, передайте записку подательнице письма. Позвольте предложить Вам прилагаемое действо о Теофиле и еще одно стихотворение. Возьмете ли Вы поэтов? 13 Искренно Вам преданный Ал. Блок. Примечания 13 Стихотворение — возможно, «Россия» («Опять, как в годы золотые…», 1908), впервые опубликованное (в первоначальной редакции) в изданиях, комплектовавшихся Ясинским (Биржевые ведомости. Утр. вып. 1910. 17 января. № 11518; Новое слово. 1910. № 1. С. 22). «Действо о Теофиле (Le Miracle de Théophile) Рютбефа (Rutebeuf), трувера XII–XIII столетия» было переведено Блоком на русский язык в октябре 1907 г. для постановки в Старинном театре барона Н. В. Дризена (премьера — 7 декабря 1907 г.). См.: Заборова Р. Б. Новое об Александре Блоке // Книги. Архивы. Автографы: Обзоры, сообщения, публикации. М., 1973. С. 38–41. Предложенная Ясинскому публикация миракля тогда не состоялась. 30 ноября 1909 г., уезжая в Варшаву к смертельно больному отцу, Блок оставил жене ряд поручений, в том числе: «Пойти к Ясинскому (вт<орник> и пятн<ица>, 5–8) и взять у него Теофила, если он не хочет его печатать. А, мож<ет> быть, и хочет» (Александр Блок. Письма к жене // Литературное наследство. М., 1978. Т. 89. С. 249). Подробнее см.: Ревякина И. А. Перевод «Действа о Теофиле»: история...

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: или лакеи чужой мысли. Ищущие там у Вас еще и потому ничего не найдут, что им искать (да и всем) нечего. То, что они ищут, — тут, около них. Житейское — у ног их, а духовное — в них самих. Надо только посмотреть около себя близко, низко и прислушаться внутрь себя, — и тогда сразу всякому все, говорю: все — станет ясно. Но, так как ищущие вытягивают напряженно шеи и глядят в даль; запрокидывают головы и глядят вверх, то искомое ими никогда не попадет в луч их зрения и они никогда ничего не найдут. Може кто и набредет на что. Но он увидит не предмет, а отражение его в дали, да еще в проекции. И тогда он скопирует эту проекцию мысли. И получится нелепое, уродливое, без перспективы, без света и тени. Криво и косо. Вы пишете: Тоже и я уже никому не верю, ни Соловьеву, ни Мережковскому 33 . Эти слова Ваши понимаю не в смысле недоверия и подозрительности, а что Вам опереться не на кого. Про Мережковского не знаю. Он еще не сказал того, что хочет сказать. Хотя думаю, что ни одного из тех слов, какие теперь нужны, — не скажет. Он сошел со своего пути. Ему надо было остаться поэтом -пророком, а не публицистом-пророком. Как поэту — ему дано сказать. Как публицисту — не знаю, что ему дано. Сравните деятельность Достоевского и Толстого, — их деятельность, — как романистов-поэтов и как публицистов. В какой они выше? Мало набрести на слово правильное и реализировать его тонически в воздушной среде. Это будет только материя: сокращение мышц и колебание воздушных волн. “Слова” еще не будет. Слово — звук, материю, — надо оплодотворить, каждому из своей творческой субстанции: поэту — из поэтической, философу — из философской, музыканту — из музыкантской, живописцу — из красочной. Тогда только получится “слово”. На Соловьева Вам, конечно, опереться нельзя. Он слаб и не подопрет Вас. Его репутация у нас выше действительности. Он был человечным писателем. ...

Входимость: 1. Размер: 18кб.

Часть текста: Клюев выступает здесь против «иноземщины», овладевшей, По его мнению, Блоком, напоминает, что его (Блока) творчество лишь постольку религиозно, «следовательно и народно», поскольку далеко «от всяких Парижев и Германий». Подлинная религиозность не мыслится Клюевым вне «народной души», тогда как сомнительная для него «культура» открыто отождествляется с Западом (в более ранних письмах Клюев воздерживался от таких обобщений). Положение Блока, оказавшегося якобы между Западом и Востоком, – «действительно роковое». Запад для Клюева – воплощение безбожия; с Западом он связывает «поклонение Красоте», индивидуализм, творчество «во имя свое». Россия же, напротив, означает для Клюева «поклонение Страданию» (то есть христианство), творчество «для себя в другом человеке», приобщение к «Миру-народу». Клюев требует, чтобы Блок сделал окончательный шаг – принял на себя «подвиг последования Христу» (слова из письма 31), говоря точнее, ушел «в народ», встал на путь А. Добролюбова к Л. Семенова. Завершая свое обращенное к Блоку «письмо-проповедь», Клюев пророчествует «об обручении раба Божия Александра – рабе Божией России». Блок был потрясен этим письмом. Получив его 5 декабря, он в течение нескольких дней перечитывал его, не расставался с ним. «Послание Клюева все эти дни – поет в душе», – записывает он в своем дневнике 9 декабря. И далее: «Нет, рано еще уходить из этого прекрасного и страшного мира» (VII, 101). Слова и призывы Клюева на этот раз особенно усугубили смятенность Блока, обострили его...

Поиск по творчеству и критикеCлово "1978"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1978"